– «Негрони»[2] со льдом, пожалуйста. Джин «Хендрикс», если он у вас есть, – заказала врач.

– Конечно, есть, мэм.

– Отлично. Спасибо.

– Что-нибудь из еды, мэм?

– Гм… У вас все еще готовят тосты с сыром?

– Конечно.

– Тогда тост с сыром и «Негрони».

Одарив Мигеля еще одной улыбкой, дама снова сделала вид, что изучает финансовые документы. Через несколько минут напиток и тост оказались у ее правой руки. Она кивнула и поблагодарила официанта, стараясь не переусердствовать.

Пригубить, откусить, еще пригубить.

Горьковатый вкус «Кампари» был великолепен. Он перебивал несбыточные финансовые надежды, а огуречный аромат шотландского джина усиливал наслаждение. В прошлом году Грейс подарила себе неделю во Флоренции, остановившись в слишком большом номере в «Четырех сезонах». В баре подавали коктейль под названием «Валентино», нечто похожее на классический «Негрони», но с более сильным ароматом огурца и чего-то еще, что Блейдс не могла определить. Она пообещала себе узнать рецепт, но до сих пор не сделала этого.

Такая занятая девочка.

Продолжая делать вид, что читает финансовые документы, психотерапевт вспоминала Флоренцию. В мыслях у нее мелькали картины, словно слайд-шоу.

Прыжок, который она совершила там.

Сразу после полуночи, в превосходном тосканском саду отеля.

Милый мужчина под пятьдесят по имени Энтони, британец, банкир, сдержанный и вежливый, хотя и некрасивый. Трогательно удивился, когда в баре она ответила на его взгляд вздернутой губой и взмахом ресниц своих темно-карих глаз.

Потом все остальное – бедняга кричал, что любит ее, когда кончил.

Предполагая, что утром он попытается отыскать ее, Грейс пораньше выписалась из отеля, проехалась по тосканским магазинам и купила себе кое-что из недорогого «Прада». А потом отправилась в Рим, где ела соленую треску и феттучини с вяленой говядиной в старом еврейском гетто и готовилась к одиннадцатичасовому перелету. Дом, милый дом…

Страждущие нуждались в ней. Энтони справится.

Грейс читала, пила коктейль и грызла тост в холле «Опуса» ровно пять минут, а потом подняла голову, сделала вид, что сдерживает зевок, и, стараясь, чтобы ее глаза и голова по возможности оставались неподвижными, оглядела помещение.

Рядом с роялем расположились четыре бесполезных компании: три из трех человек, по виду бизнесменов, и одна из четырех парней, скорее всего, компьютерных гениев, которые были гораздо богаче, чем можно было предположить по их одежде.

Справа от доктора Блейдс сидели две одинокие женщины. Одна – блондинка лет шестидесяти, но не утратившая привлекательности, возможно, неравнодушная к спиртному, с огромными сиськами, грозящим меланомой загаром и платиновыми волосами, которые словно излучали свет. Все это было упаковано в маленькое черное платье без рукавов, открывавшее стройные, но жилистые ноги и покрытую темным загаром и россыпью веснушек ложбинку между грудей. Вид женщины буквально кричал: Кто-нибудь, трахните меня! Быстрее! Грейс подумала, что в конечном итоге эта дамочка добьется своего.

Вторая женщина была обыкновенной, в коричневом костюме, который ей не шел. Как и Блейдс, она читала что-то похожее на документы. Но, в отличие от нее, по-настоящему.

И последнее, но самое главное. Слева от Грейс сидели две возможные цели.

Одинокие мужчины.

Первым был очень высокий черный парень с похожими на ходули ногами, вероятно, бывший спортсмен. Перед ним стояла диетическая кола. Он заметил Грейс, и в его глазах вспыхнул огонек интереса, но лишь на мгновение – парень отвел взгляд вправо и встал, встречая внезапно появившихся красавицу жену и дочь лет десяти. Последний глоток колы – и Счастливый Семьянин удалился.