– Ну, привет, – напомнила я о рукопожатии и пошевелила пальцами.

– Привет, – приглушенно сказал Тай, и у него дернулся кадык.

Осторожно, будто боялся, что его прикосновение причинит боль, он тронул ладонью ладонь. Запястье к запястью, его пальцы легли поверх моих. Я знала, что у Тайлера сильные и большие руки, но снова испытала замешательство, когда увидела, что мои пальцы рядом с его выглядят хрупкими и тонкими будто веточки. Немного смутилась, вспомнив, что кожа огрубела от постоянных упражнений со стиками, но, с другой стороны, ладони Тайлера тоже покрыты мозолями. Мы оба давно забыли, каково это – не сжимать кулаки или рукояти стиков, чтобы ударить, а вот так бережно дотрагиваться, опасаясь ранить.

Хотя кому может причинить вред рукопожатие?

Вот только это мало напоминало жест приветствия, каким при встрече обмениваются парни.

Тайлер медленно переплел свои пальцы с моими, моя ладонь утонула в его руке. Наступила моя очередь судорожно сглатывать от непривычной интимности происходящего, от жара кожи.

Он замер, прислушиваясь к себе, а я почти не дышала, боясь пошевелиться.

– Что-то чувствуешь? – прошептала наконец. – Мой дар близко?

Я разглядывала его темные ресницы, длинные, как у девчонки. Тайлер прикрыл глаза, и потому оказалось несложно беззастенчиво пялиться на него. Ресницы взметнулись, и я поспешно отвела взгляд.

– Нет. Ничего не чувствую.

– Нет? – растерялась я.

Сердце упало. Почему-то я ожидала другого ответа. Я два раза билась с тварями Изнанки, я ощущала на языке кровь октопулоса, мое тело ранили когти бестий, по венам бежал их яд. Я увидела дороги Академии. Разве не у меня первой из всех желторотиков должен был открыться дар? Это нечестно! И очень обидно!

– Значит, он еще спит, – вздохнула я. – Как жаль.

Тайлер, однако, смотрел на меня с сомнением.

– Ты не чувствовала ничего странного в последнее время? Не помнишь, каких-то… м-м-м… изменений вокруг себя?

Я честно порылась в памяти, пытаясь выскрести из нее намеки на то, что мой дар проснулся, но с сожалением покачала головой.

– Нет. Мы бы это поняли. Мейстер Тугор увидел бы, наверное. Ведь так? А если?..

От неожиданной мысли я покрылась мурашками.

– Что если мой дар не проснется? Так же, как у мамы? И я… сгорю?

– Нет! – воскликнул Тай, хотя, конечно, не мог знать наверняка. – Нет. И не думай об этом. Слишком рано. У всех дар раскрывается по-разному. Возможно, твоему нужно больше времени, чтобы вызреть, и ты станешь кем-то необыкновенным. Разрушителем или тоннельником.

– Не знаю… – Я не любила заниматься самообманом, однако мне отчаянно хотелось верить Тайлеру.

Я попыталась забрать руку, Тай ее не отдал. Он пристально смотрел на меня, а расстояние между нами практически совсем исчезло: моя согнутая коленка, укрытая пледом, упиралась в его бедро. Я еще придерживала ткань у груди, но в разрезе виднелась обнаженная шея и яремная венка, обе ключицы бесстыдно выставлены напоказ, и шрам, которого я больше не стеснялась, потому что он был и останется частью меня.

– Еще один вопрос, Дейрон, – тихо спросил Тайлер. – Может, уже объяснишь, что там за история с иголкой и значком?

Я поежилась. Столько времени прошло, а меня до сих пор передергивало от воспоминания: тонкая иголка входит под кожу, я стискиваю зубы, чтобы не выдать боль. «Не доставлю ему такого удовольствия!» – думаю я в этот момент. Неотрывный взгляд Эйсхарда глаза в глаза и его бесцветный голос: «Поздравляю».

– Ты правда не помнишь?

Я не знала, чему верить. Своей памяти или его теплой руке и переплетенным пальцам, его чуть приподнятой в ожидании ответа брови.