На сосредоточенном лице Ледышки мелькнуло одобрение. Он всегда был скуп на похвалу, мог иногда кивнуть – и мы, первогодки, ждали этого молчаливого наклона головы как самого лучшего комплимента.

И все равно это был бой ученика и учителя. Захочет и сметет меня за один миг. Он уже и собирался подвести поединок к логическому завершению. Наши стики сшиблись на уровне груди, и мы оказались с Эйсхардом лицом к лицу.

– Правая рука или левая? – шепнул он.

– Меться в шею, – буркнула я. – Не прогадаешь.

Я оттолкнулась и отбежала на пару шагов, переводя дыхание. Миг – мы снова сцепились.

– Дейрон, ты бредишь? – протолкнул он сквозь сжатые зубы.

– Ага. Ну да.

Удар. Удар. Удар. Противостояние глаза в глаза.

– Иголка на значке. Моя шея. О чем-то говорит?

Эйсхард смотрел на меня так, будто я перешла на тарабарский язык. Вот ведь… Ледышка!

– Не имею представления!

Ну все! У меня забрало упало от этой подлой лжи!

Я присела, уходя от летящего в мою сторону острия, проскользнула под ним, перекатилась по полу, оказавшись за спиной Эйсхарда. Сама не зная как, я объединила в одном приеме техники «рыба» и «тень». О, а что, так можно было?

Хм! «Стрела» отлично соединялась с «осой», а «змей» с «когтем». Вот теперь, похоже, мне удалось удивить наставника.

И все равно я понимала, что мне не победить: у Эйсхарда будто еще одна пара глаз на затылке, и он невероятно быстрый, даже без дара мерцающего.

Мы уже давно бились не в тишине. В зале стоял невыносимый гвалт, кадеты вскочили на ноги и орали. Чтобы не отвлекаться на вопли, я старалась думать о них как о шуме грозы за окном, но все же крики «Дейрон, охренеть!» и «Да завали ты ее уже!» несколько сбивали с толку.

Мною двигала неудержимая ярость. И месть. И вообще – никому не позволено безнаказанно протыкать девушек иголками. В прошлый раз я не сумела его одолеть, но сейчас – победа вот она, почти у меня в руках, я на волосок от нее!

Медленно, будто под толщей воды, мой стик прочертил дугу и поднырнул под стик Эйсхарда. Наши глаза встретились. Он успевал убрать руку. Да что там, он успевал сделать это десять тысяч раз, но… Почему-то не стал. Позволил лезвию оцарапать тыльную сторону его ладони. Капля крови сорвалась на песок… И злость, ослепившая меня, мгновенно схлынула.

– Победа… кадета Дейрон. – Ректор, похоже, сам не верил тому, что говорит.

Тишина, воцарившаяся на миг, взорвалась криками. Один только Ярс, прищурившись, смотрел на друга.

– Ты подставился, – прошипела я. – Я-то знаю.

Губы Эйсхарда снова дрогнули в полуулыбке, но он ничего не ответил.

***

Когда я вернулась на место под несмолкающими обсуждениями, Веела молча обняла меня. За два турнирных дня я получила с ее стороны столько поддержки, сколько не видела за предыдущие месяцы. Непривычно.

Вся эта кровь и азарт боя, моя едва не случившаяся смерть не могли не разволновать нежную Фиалку. А ведь ей только предстоит поединок.

– Не бойся, – прошептала я.

Она качнула головой.

– Я боялась не за себя… И Рон… Бедный Рон, пострадал из-за меня. Все из-за меня…

– Ну-ну! – Я шутливо подтолкнула ее плечом. – Не такая уж ты и важная птица, Ансгар, и мир не вертится вокруг тебя одной.

Веела сидела потупившись, но теперь вскинула голову. В больших синих глазах, опушенных слипшимися от слез ресницами, появилось что-то решительное, жесткое, однако, мелькнув, тут же пропало. Веела ссутулилась и погасла.

Я отыскала взглядом Ледышку, который занял в проходе позицию наблюдающего и как ни в чем не бывало следил за боем Атти Галвина. В сердце, где совсем недавно саднило воспоминание о игле, впивающейся в чувствительную кожу под воротничком, поселилось теплое чувство. Тайлер уступил. Зачем? Попросил прощения за ту боль, что когда-то причинил?