Новый революционный исполком Социалистической партии проголосовал за увольнение реформиста Клаудио Тревеса с поста главного редактора престижной партийной газеты Avanti. После некоторых колебаний занять освободившееся место предложили Муссолини. Это означало переезд в Милан. Муссолини поехал один, Ракеле и Эдда должны были последовать за ним.

Возглавив Avanti, Муссолини настоял на включении в состав редакции в качестве его помощницы Анжелики Балабановой. Неважно, были ли они любовниками, она его многому научила; в моменты великодушия он называл ее своим «настоящим политическим учителем» и признавал, что во многом именно она направляла ход его мыслей. Холодным февральским днем 1913 года в редакции Avanti без предупреждения появилась Ракеле с Эддой на руках. Обе промокли до нитки и дрожали от холода. Волосы Ракеле еще полностью не отросли, и выглядела она как ребенок-беспризорник. Балабанова, вспоминая это внезапное появление, писала о «бедно выглядевшей женщине» с «худосочной, плохо одетой девочкой», одежда обеих была настолько мокрой, что казалась прозрачной. Муссолини настаивал, чтобы они вернулись в Форли, но под мягкими светлыми волосами Ракеле крылась железная воля, и она отказалась. Они нашли квартиру на пятом этаже дома номер 19 на улице Кастель Морроне, рядом с железнодорожными путями, и поселились там вчетвером вместе с матерью Ракеле Анной. Балабанова жила на этой же улице, в доме номер 9.

В квартире имелся туалет, но не было ванны. Муссолини мылся редко, а Ракеле ходила в общественную баню вместе с Эддой, тщательно пытаясь вымыть вшей из ее волос. В доме, темном и разваливающемся, находились три огромные каменные лестницы и череда дворов, где играла Эдда. Игрушек у нее почти не водилось. Среди эксцентриков и неудачников, занимавших остальные запущенные квартиры дома, были готовящаяся стать монахиней молодая женщина и обедневший граф. Маленький мальчик, увлеченный смелой Эддой, установил между их соседними квартирами желоб с корзиной, по которому он отправлял ей подарки.

Эдда становилась все более дикой и необузданной, и Ракеле раздавала ей оплеухи и гоняла по квартире шваброй. Для сохранения мира в семье Муссолини брал девочку с собой на работу, где она играла на полу под его столом и где он начал учить ее буквам, выводя их мелом на кафельном полу. Ракеле в офисе почти не появлялась, и поползли слухи, что Эдда на самом деле была дочерью Балабановой, родившейся, когда Муссолини жил еще в Швейцарии. Когда слухи эти достигли Ракеле и она пересказала их Муссолини, он пришел в ярость. У Балабановой, сказал он, на самом деле «щедрая и благородная душа», но, окажись он на необитаемом острове только лишь с нею и обезьяной, то «выбрал бы обезьяну». Балабанова была зажигательным оратором, обладала сильным и теплым характером, но в то же время была женщиной долговязой, с короткими ногами и небольшим горбом. Одна из ее соперниц брезгливо заметила, что «с водой она была почти незнакома».

Муссолини еще раньше обнаружил, что не только его политическая харизма, но и грубоватая напористость оказывались невероятно привлекательными для женщин. Вскоре после приезда в Милан его познакомили с Ледой Рафанелли, женой социалиста-сиониста, сама же она была арабисткой и довольно известной писательницей. Леда держала в городе салон и проповедовала свободную любовь. Они с Муссодини встречались по вторникам, вместе читали Ницше и обменивались пылкими возбужденными письмами, в одном из которых он ей писал: «Мне нужно кем-то стать, ты понимаешь? … Мне нужно взлететь высоко». Позднее Леда вывела его в одном из своих романов как красивого, хоть и довольно брутального, любовника с ненасытной жаждой восхищения.