Но своей дочери он не разрешает пользоваться даже банковской картой.

— Это для ее безопасности, — сказал он мне, когда мы уточняли некоторые детали перед отъездом. — Таким образом, никто не сможет отследить ее активность.

Тогда я хотел спросить, действительно ли он так беспокоится о ней. Как по мне это паранойя, такого не должно быть.

Но могу ли я рисковать и перечить ему?

Она сводит меня с ума и не тем что грубит, топает ногами или дуется, когда не получает то, что хочет.

Это от того, что я не могу получить ее. Я хочу ее больше, чем дышать, и я знаю, что она хочет меня, но этого не может произойти. Я ненавижу ее, потому что это легче, чем ненавидеть себя.

Сладкий запах ее шампуня и духов, которыми она надушилась сегодня утром, делает со мной то, что ни одна женщина не сможет сделать руками или ртом. В своих убеждениях, я тверд как камень, но одновременно благодарен тому, что стол прикрывает меня выше пояса. Мне ничего не остается, кроме как смотреть на нее, представляя, какая она на вкус. Как я заставлю ее кончить с помощью языка, пока ее длинные, тонкие пальцы путаются в моих волосах. Представляю, как она будет стонать мое имя, пока ее голос не сорвется.

А после я возьму ее. Я буду для нее первым, и заставлю ее помнить об этом всегда. Ни один мужчина не сравнится со мной. Мысль об этом заставляет меня улыбаться, даже несмотря на то, что мой напряженный член находится в жестком захвате джинсовой ткани.

Быстро проверив время, понимаю, что у меня есть всего несколько минут до окончания занятия, поэтому мне нужно отвлечься. Воспоминаний о моей работе до Вари, достаточно, чтобы придти в себя. Какая же это была неразбериха. Наверное, из-за этого босс и отправил меня на эту работу. Это расплата за то, что я провалил дело и чуть не убил невинных. Все совершают ошибки - по крайней мере, я могу сказать, что это была одна из немногих, которые я совершил, работая на Виктора.

Конечно, люди начинают собирать вещи еще до того, как профессор закончит говорить. Я заметил одну особенность Варя: она ждет, пока занятия закончатся. Она знает, как быть вежливой, в отличие от этих испорченных маленьких засранцев. Половина из них сползает со своих мест и засыпает во время лекции. Они даже не могут потрудиться и сделать вид, что им не насрать. Этого достаточно, чтобы мне захотелось спросить их, кем, черт возьми, они себя считают и думают ли они о мире, из которого мы с Варей пришли.

Я бы напомнил, как им повезло, но эти счастливчики никогда не оценят, что имеют.

Варя закрывает ноутбук и убирает его в сумку, прежде чем встать. Сразу же я замечаю, как несколько парней поблизости любуются ее задницей. Один из них слишком любопытен и заставляет меня оскалить зубы. Он всегда одет в какую-то пижаму и выглядит так, будто только что встал с постели. Готов поспорить, если я подойду к нему достаточно близко, я почувствую запах его страха. И он думает, что имеет право смотреть на нее? Даже находиться с ней в одной комнате?

— Эй. Ты меня слышишь?

Варя щелкает пальцами рядом с моим лицом, отвлекая меня от разглядывания этого придурка, который перекидывает рюкзак через плечо.

— Не делай так, — предупреждаю ее. — Я не в настроении.

— Как будто ты вообще бываешь в настроении, — она закатывает на меня глаза. — Я произнесла твое имя три раза, а ты был слишком занят, уставившись в пустоту. Что ты вообще делаешь, сидя здесь все это время?

— Слушаю лекцию, очевидно же.

Я следую за ней к двери.

— Может, ты будешь ходить на занятия вместо меня в те дни, когда мне не хочется.

— Одну дома, я тебя не оставлю.