После этого отношение к сторожу мигом переменилось. Его сбивчивый рассказ о происшедшем был не только запротоколирован, но и записан на диктофон и снят на видеокамеру. Телефон с записью у него изъяли, но взамен выдали новый.

Грушин взял со сторожа подписку о невыезде и неразглашении тайны, отправил домой, а потом принялся разыскивать ведущего эксперта своего отдела Николая Сапожникова.

Дело было не только в побеге этого мертвеца!

Ведь той же ночью исчез еще один покойник – с другого городского кладбища. Правда, как именно это происходило, никто не наблюдал, а тем более не снимал на видео.

Гроб остался в могиле, а его обитатель исчез. Около могилы обнаружились следы нескольких человек, которые, судя по всему, и похитили труп. Следы вели к автомобилю, который ждал неподалеку от кладбища. Очень странно, но отпечатки его протекторов совпадали с отпечатками колес «Скорой помощи», которая увезла сбежавшего покойника!

Эти два мертвеца исчезли одновременно… однако они и умерли одновременно – неделю назад!

Беглый труп служил при жизни тюремным надзирателем. Опасный преступник (это его труп похитили неизвестные), осужденный на долгий срок, подкупил надзирателя, чтобы тот помог ему бежать. Но побег раскрыли. И сообщники были схвачены в самый последний момент, когда уже не сомневались в успехе.

Это было чудовищное потрясение для обоих!

У преступника случился инфаркт, и он умер от разрыва сердца. Надзиратель пытался отстреливаться от охраны и был убит.

Трупы спустя некоторое время выдали вдовам, которые их и похоронили. Однако еще до этого, сразу после смерти, оба тела были обследованы для установления причин этой самой смерти, как и положено по закону. Для этого трупы увезли в клинику судебно-медицинской экспертизы.

В тот день дежурным патологоанатомом был Николай Ильич Сапожников.

С убитым все оказалось ясно, а вот сердце преступника, умершего от инфаркта (разрыва сердца, как это называется в обиходе), извлекли для исследования.

И вот сейчас, снова и снова просматривая видеозапись, Сапожников ломал голову, пытаясь понять: каким же образом могли сбежать стопроцентные покойники?! Ну ладно фильмы про оживших мертвецов, ну ладно фантастика, ну ладно столь любимые его сыном повести Гоголя «Страшная месть» и «Вий», – но вообще-то такого не бывает! Это невозможно!

При мысли о Гоголе Сапожников-старший вспомнил, что его сын Серега взял с собой в Казань сборник повестей этого писателя. А также Николай Ильич вспомнил и о том, что ему давно уже следовало бы позвонить сыну и спросить, как он там вообще, одинокий путешественник.

Сапожников нажал в своем мобильном телефоне на клавишу быстрого набора с цифрой 8 – Серега родился восьмого числа восьмого месяца, то есть 8 августа, – но услышал только долгие гудки.

Сын не брал трубку.

– Ну, Серега, ты где?! – нетерпеливо пробормотал Сапожников.

Он хотел перезвонить, но в эту минуту полковник Грушин сказал:

– Интересно бы знать, почему покойников увозили на какой-то загадочной «Скорой». Надеются их оживить, что ли?

Николай Ильич засмеялся, убирая телефон и решив перезвонить Сереге попозже.

Откуда ему было знать, что именно эта загадочная «Скорая» сейчас увозит невесть куда его единственного сына!

Серега очнулся, но глаза открывать не решался.

Конечно, его можно понять! А вдруг эта жуть, которая откуда-то взялась в купе, по-прежнему рядом?!

Однако он, кажется, находился уже не в вагоне. Грохота колес по стыкам рельсов слышно не было, зато раздавался ровный шум автомобильного мотора. И лежал Серега явно не на полу, а на чем-то прогибающемся и как бы клеенчатом.