Мне не нравились хорошие девочки, эта тоже не являлась исключением.

Преодолев внутреннее сопротивление, я направился в её сторону, и когда она заметила моё приближение, сначала словно оцепенела, не поверив собственным глазам, а затем в них разлилась тревога. Только вот я не понял, что же вызывало страх, чего она так опасается.

Ещё вчера её поведение мне показалось странным, но я списал всё на шок и стресс, наблюдая за тем, как она яростно оттирала свой пуховик, словно её готовы были дома убить, узнав о случившемся, а не успокаивать после нападения. Всё это наводило меня на недобрые мысли о её благочестивом семействе.

– Привет, – здороваюсь со всеми, а в глаза смотрю только ей. Она смущается, а сообразительные одногруппники сначала с интересом рассматривают меня, а затем потихоньку ретируются, но далеко не уходят, наблюдая за нами неподалеку.

– Привет, – отвечает она и быстро отводит глаза в сторону своей компании, ища у них поддержку, но те отворачиваются, делая вид, будто не замечают её намеков. Затем она судорожным взглядом осматривает двор, словно в поисках угрозы, и, должно быть не обнаружив таковой, она немного расслабляется и возвращает взор ко мне.

– Как твой рот? – задаю вопрос с места в карьер, и предмет разговора складывается в букву «о». Я смотрю на её припухшие губы в форме сердечка, и в голову молнией врезается мысль попробовать их, понять, насколько Бэмби невинна, чтобы разрушить её чистоту своим прикосновением, забрав частичку её света, отдав ей немного своей кромешной тьмы.

– Заживает, – осторожно отвечает она, неумело скрывая смущение, и я понимаю, что с ней будет куда сложнее, чем мне хотелось бы. Она словно выстраивает стену между нами, стараясь отгородиться от меня, спрятаться за ней, но вместе с тем я вижу, как она смотрит на меня. Будто ей и хочется, и колется попробовать запретный плод, которым я, к своему удивлению, оказался для неё.

Интересуюсь у Бэмби временем окончания занятий, предлагая проводить вечером, но Бэмби отказывается, ссылаясь на то, что уже договорилась встретиться с друзьями после университета.

Её ложь настолько не искусна, что выводить девчонку на чистую воду и узнавать истинные причины отказа желания не возникает. Я бы никогда к ней и не подошёл, если бы мне не требовалось от неё кое-что получить взамен на собственное общество.

Лишь когда мы попрощались, я вспомнил, что так и не вернул ей браслет, продолжая сжимать его в кулаке.

Другая на моем месте непременно обрадовалась бы появлению на своём горизонте красивого парня, у меня же дыхание сбивается, а мозг вновь просчитывает развитие всех событий, которые могут последовать вслед за этой встречей. А они непременно последуют, если моя сводная сестра станет тому свидетелем. Я с трудом останавливаю свой судорожный взгляд, скачущий с одного лица на другое, в страхе найти среди них злорадную физиономию Виктории, когда Богдан оказывается от меня на расстоянии вытянутой руки. В глазах этого парня есть нечто такое, что заставляет меня на короткое мгновение забыть обо всём и обо всех, перемещая мой фокус на себя, а нас – в иную реальность, в которой в этом запорошенном снегом дворе университета только мы вдвоём.

Рассматривать его в лучах солнечного света – то ещё испытание, но суть даже не в его внешней привлекательности, стати и спортивной фигуре атлета, принесшего области разноранговые медали за участие в соревнованиях по боксу в тяжёлом весе и стрельбе. Мне почему-то всегда казалось, что в нём пряталось нечто большее, чем красивая внешняя оболочка.

Когда я впервые увидела его, понимала, что никоим образом не смогу попасть в поле его зрения, – вокруг него всегда крутились шаблонные красавицы с ногами от ушей, мои-то росли из попы, поэтому мои котировки рядом с его мимолетными избранницами скатывались в зеро. Но, к собственному удивлению, пару раз всё же замечала его мимолетный взгляд на себе: уверена, за ним не прятался мужской интерес, который мне бы хотелось в нём обнаружить, скорее лёгкое любопытство, тут же отпускающее его, стоило мне зайти за угол и пропасть из его видимости. Только вот сердце моё в те моменты всё равно предательски замирало, чтобы через пару секунд пуститься вскачь вместе с подводящими меня ногами, заставляющими спотыкаться на ровном месте.