Труднее, чем ей ежедневно видеть бедную Мари? Вряд ли.

Через полчаса или час Ирэн пойдет зарабатывать новые синяки. В обществе старого злодея.

Потом – в библиотеку, читать древние легенды. После – вышивать в обществе Катрин.

А затем ляжет спать. И спокойно проспит до утра - без сновидений. После бессонницы всегда засыпаешь крепко.

Еще день, еще ночь. А там и зима прочь! В Месяце Заката Зимы Ирия поедет в Лиар. За Эйдой.

2

– Эй, ты!

Белый квадрат света. Яркого, снежно-слепящего.

Там сейчас день. И ветер притих. Волк оплакал волчицу. Но кто сказал, что память вольного зверя будет долгой?

Голова в меховой шапке закрывает день… почти весь свет! Будь у Элгэ оружие и растай железо на руках – проверила бы, есть ли под шапкой шлем. Хотя бы за то, что дикарь смеет обращаться к герцогине Илладэн – «ты».

А за всё прочее он умрет медленнее. Намного.

– Спишь, что ли? Или мечтаешь? – мерзавец довольно заржал. Демонстрирует гнилые зубы.

Или это в полутьме кареты мерещится, что гнилые? У них тут у всех на севере…

– Думаешь о сбежавшем любовничке сестры? Или он у вас – на двоих?

Молчание. Подлец не стоит ее слов.

- Тебе самой-то ведь не удрать. Не хочешь разговаривать? Ну посиди еще голодной! – Принц Гуго Амерзэн под гогот прихвостней захлопнул дверцу кареты.

Девушка подтянула колени к подбородку. И уткнулась в них лицом.

Илладийская аристократка не станет скулить перед северными дикарями. Но по озябшим щекам бегут слёзы. И сдерживать их больше нет сил!

Даже торжество от удавшегося побега Вита давно померкло… еще позавчера. Через час или два.

Когда друг доберется до спасителей - спасать будет уже некого!

Ладно хоть сам останется жив. Хоть кто-то выживет.

Если не замерзнет в пути.

Тогда – хоть погибнет не в их лапах. Будь у Элгэ выбор – предпочла бы смерть на свободе.

А теперь дочь Алехандро Илладэна трясется в карете северного мерзавца - под пьяный хохот солдат.

В очередной раз обсуждают столь полюбившуюся тему. Что не будь пленница герцогиней - уже пристрелили бы. Или повесили. Предварительно избив до полусмерти и пустив по кругу. Как не раз делали в компании с «нашим герцогом Гуго» – «славным малым и своим парнем».

Будь Элгэ угодившим в плен солдатом - с нею бы, конечно, обращались иначе. Но она – илладийка и женщина. А значит – дважды существо низшего сорта. Для северных дикарей.

Кто станет соблюдать воинский кодекс по отношению к собаке или кошке? Вдруг вздумавшей кусать нового хозяина?

Перепились бы они все - хоть раз!

Нет, если перепьются - времени освободиться просто не хватит. Стая шакалов явится воплощать мечты в жизнь. И не только к Элгэ. Еще и к Алексе!

Цепи нещадно натирают запястья и лодыжки. То ли еще будет в Лютене, сожравшей родителей!

Элгэ больше никогда не увидит солнечного Юга! И тихая, кроткая сестренка – тоже…

– Мамочка! – прошептала девушка. Ненавидя себя за проклятую слабость.

Никогда – ни в детстве, ни в юности – младшая герцогиня Илладэн не звала так Кармэн. Слишком помнила родную мать. И Алексиса тогда пришлось бы звать отцом...

Но сейчас…

– Мама! Мамочка! Забери меня отсюда!..

Потому что если из волчьего капкана их не вытащит Кармэн – не вытащит никто! Больше нет никого, кто сможет и захочет спасти.

И тогда судьба, худшая чем смерть, станет неотвратимой реальностью.

3

«Настоящая женщина делает лишь то, что хочет. Но умеет и всё, что должна. Чтобы потом вновь делать то, что хочет. Это помогает нам выжить в мире, где правят мужчины. На самом деле правим мы. Но чем дольше они этого не поймут - тем лучше».

Кармэн тогда самолично укладывала волосы воспитанницы - в «илладийскую кифару». Перед первым и единственным балом Элгэ в Вальданэ. Накануне смерти принца Арно и Алексиса. Двоих замечательных людей, один из них был дядей прекрасной Кармэн, а второй – мужем.