– Вот уж… – я усмехнулась. – Сдается мне, что это парочка из Умена обрушила мой дом…

– Твой дом?

Я вздохнула, откидываясь по его примеру на спинку и закидывая ногу на деревянный настил.

– У меня больше нет дома, Петир.

– Печально, – сказал он. Я подняла взгляд, чтобы увидеть его лицо. Для него это просто «печально»! Мог ли он огрубеть за прошедший месяц (всего месяц!) настолько? – Но ты всегда можешь взломать замок и воспользоваться чужим гостеприимством, – усмехнулся он горько.

Я усмехнулась в ответ.

– У тебя есть отец – император. Есть дед с бабкой с особняком в Зальцестере. В конце концов, есть полукровка…

Я помолчала, ожидая его взгляда. Но он так и не открыл глаз.

– Был бы ты здесь сейчас, если бы верил в то, что у меня «есть полукровка»?

– Знаешь, о чем я мечтаю? – он неожиданно открыл глаза. – Снять эти сапоги. И помыться. И еще выспаться так, чтобы не дергали постоянно. И чтобы не снилось ничего.

Я опустила голову, не отводя взгляд. Ну… сапоги ты можешь снять. Это я переживу.

– И чтобы ты спала рядом под боком, как раньше.

Я сглотнула, чувствуя, как глаза мгновенно наполняются слезами. Я боялась вздохнуть и пошевелится. Петир смотрел прямым злым взглядом, не моргая.

– Но это лишь пустые мечты! Если я сниму сапоги – ты задохнешься. Воды здесь нет. Выспаться не дадут. И в обрывках снов я увижу горящих друзей, кровь и гаснущие взгляды, практически видимые убийственные волны псиоников, чудом не задевающие самого. А ты… – он замолчал.

Я отвернулась. А я, желая тебя всем телом и душой, не смогу почувствовать в твоих объятиях «ничего, кроме разочарования», потому что тело зацепилось за полукровку, как рыба жаброй за крючок…

У соседнего остова кровати лежала Нис. Я усмехнулась, увидев накрытую лапой мордочку. Ей тоже было больно и хотелось плакать.

– Ты успел закончить свое лезвие? – вспомнила я, благодарная кошке за возникшую мысль.

– Да. Уже одобрили и пустили в производство. Веришь, не предполагал, что оно когда-нибудь пригодится. Мне понравилась идея, я ее воплотил. Подумать не мог, что с его помощью уже через месяц бойцы Объединенных земель будут калечить врагов…

Петир нагнулся чуть вперед, отстегивая что-то от пояса. Я наблюдала. С мягким щелчком из рукояти в четыре пальца выстрелил призрачный месяц.

– Оно отделяется при резком движении, – Петир потряс ручку, заставив меня подобрать ногу. – То есть не обязательно быть специалистом: никаких реагирующих подпрограмм. Я же не псионик… хотя они не помешали бы. Но если просто бежать с ним – ничего не происходит, – он поднял руку, замахиваясь. – А если придать ускорение… – отделившись от рукояти, месяц стремительно полетел, кружась вокруг собственной оси, будто розовая тарелка. Я сглотнула, обнаружив в стене узкую щель, словно порез. Самого лезвия видно не было. – Оно летит до соприкосновения с любой преградой. Может упасть на землю через километр, не дальше. И тогда программа возвращает креациновую пыль к держателю. – С мягким щелчком из ручки снова показалось смертельное лезвие. Я тряхнула головой, не веря. – Это так, подспорье… Основную работу все равно делают псионики, маги и рейнджеры.

Пристегнув изобретение обратно, Петир поднялся:

– Пойду я к своим…

Я наблюдала за ним, кусая губы. «Даже не проводишь?» – грустно улыбнулись светлые глаза. Поднявшись, я ухватила его рукав и потянула к себе, обнимая.

– Дайан…

Потянувшись к губам, закрыла глаза.

Он не был ласков. Не был нежен. Он скучал так же как я… съел бы, пожалуй, если бы мог. Внизу хлопнула чуть покосившаяся дверь. Прижатая к стене, я чувствовала, как по щекам полились слезы. Я люблю тебя. Безумно люблю. Но мое желание останется при мне… И мы оба это знаем. Хотя, ты достаточно голоден, чтобы не думать об этом.