— Мои отношения с Ваней вам лучше не затрагивать, — тихо и угрожающе. Разозлил, гад!

— Какие между вами отношения? — убирает руку с подбородка, хватает за плечи и ощутимо встряхивает. — Какие, я спрашиваю?

— Вам не понять. Но можете быть спокойны, мы не трахаемся, и я не посягаю на его свободу. Ты же этого боишься?

— Я ничего не боюсь, а ты перестань перескакивать с «вы» на «ты», бесишь! Ты со мной, поняла? Со мной!

— Не поняла, — растягиваю гласные. — Вроде головой не билась, чтобы забыть такую важную информацию. Вы меня с кем-то путаете?

— Ляжешь с кем-нибудь, удушу! — грозный рык, а в следующий момент на мои губы происходит успешная жесткая атака. Можно еще раз дать пощечину, но не думаю, что это остановит Глеба. Сильнее распалится и возьмет прямо здесь, поэтому я изображаю мумию – очень старую и закоченевшую.

Наслаждайтесь, Глеб Владимирович!

Ответить хочется, что скрывать. Целоваться Тихомиров умеет, вот уже надавил на подбородок, заставил разомкнуть зубы, язык властвует во рту. Все сложнее заставлять свой язык лежать мертвым тушканчиком.

Заставляю свой мозг вспоминать всякие гадости: как я нашла в каше школьной столовой червя, и меня тут же стошнило, как папиному партнеру на лоб нагадила пролетающая над нашим домом птица, а он в тот момент ел кусок жирного шашлыка.

— С огнем играешь, Ладушка... Я тебя прямо сейчас отвезу к себе и оттрахаю так, что ты свое имя забудешь. До утра подо мной стонать и кричать до срыва голоса будешь, ноги свести не сможешь, — крепко удерживая мое лицо в своих руках. Ждет реакцию, а хрен вам, Глеб Владимирович.

— Пожалуйста, только Ване позвоните и моему отцу, предупредите о своих победоносных планах, — цинично пожимаю плечами. Сорвало Козлиныча, оттолкнув от себя, заводит машину и срывается с места.

Ванька, не бей мне жопу, пожалуйста…

Украдкой нажимаю на вызов. Глеб хоть и злой, но улавливает мое движение, забирает мобильный и выбрасывает в окно…