– Ну и что мне с тобой делать?

– Приютить на пару дней. Пока мама не вернется в город – с готовностью бросает через плечо этот слишком взрослый для своих лет ребенок и, кажется, шмыгает носом.

– Приютить? Мда-а-а, – роняю я растерянно и принимаюсь звонить своему другу и по совместительству агенту Денису Говорову. – Ден, у нас, кажется, проблемы. Больши-и-ие проблемы.

– Ну и куда ты опять встрял? Ладно, не говори. Сейчас подъеду, объяснишь все с глазу на глаз.

Несмотря на то, что я не вижу приятеля, я отчетливо представляю, как он закатывает глаза и вешает трубку, но душевные терзания Денчика – это не самая важная проблема. Гораздо более серьезная неприятность – голодный ребенок в квартире с холодильником, в котором нет ничего съедобного, кроме засохшего куска сыра и просроченного йогурта.

Я редко питаюсь дома, провожу большую часть времени на тренировочной базе и не заморачиваюсь тем, чтобы готовить двадцать пять блюд на неделю. Поэтому сейчас лихорадочно кидаю всевозможную еду в виртуальную корзину и заказываю доставку для себя и свалившейся на мою бедовую голову гостьи.

Спустя полчаса в моей квартире появляется Денчик в сопровождении очередной пассии – жгучей длинноногой брюнетки по имени Эмилия. Говоров крепко жмет мне ладонь и наклоняется вперед, чтобы в полголоса прошипеть.

– Ты вытащил меня с обеда с потенциальной свекровью. Надеюсь, твое дело реально серьезное и не терпит никаких отлагательств?

– Не терпит.

Киваю я коротко, пока Денис по-хозяйски треплет Зевса по холке, приседает на корточки перед Ксенией и озорно ей подмигивает.

– Ну и кто ты, прекрасная леди?

– Прекрасную леди зовут Ксюша. И она – моя дочь.

Я отвечаю сам прежде, чем ни разу не скромная Рапунцель выложит все на духу, и отстраненно отмечаю, как ползут вверх брови Дена.

На несколько минут в комнате повисает пронзительная тишина, которую можно рубить топором. Сказанное производит эффект разорвавшейся бомбы и заставляет Денчика громко закашляться.

– Дочь? Серьезно? – Говоров разоряется. Вопит так, словно я институтка, сбежавшая из монастыря с гусаром. – Ты не считаешь, что должен был раньше мне об этом сказать?! У нас же контракты. Обязательства. Твои спонсоры охренеют, когда все выплывет наружу!

– Если. Выплывет, – переждав первую бурю, я поправляю шокированного Говорова и небрежно веду плечами. – Я тоже не знал, если тебе от этого маленького факта полегчает.

– Не знал о том, что у тебя есть ребенок от бывшей жены? – кривится друг и явно подозревает меня во лжи.

– Господи, Ден, это было так давно. Мы с Эвой были молодые и глупые. Мы прожили вместе меньше года. И у нас не было детей.

– Ладно. Но теоретически. Есть хоть малейшая вероятность того, что Ксюша – действительно твоя дочь. Напрягись, Багров, – подталкивает меня Денис, и я не без труда заставляю шестеренки ворочаться.

– Я, я не знаю. Мы расстались. Оформили развод, – перечисляю я не слишком убедительно, а потом хлопаю себя по лбу. – Она пришла забрать какие-то свои вещи, документы. Мы случайно… Мы…

Озарение влетает в солнечное сплетение подобно смертоносному тарану и едва не валит меня с ног. Я оступаюсь, теряю равновесие и падаю в давно забытый омут.

Немногим меньше десяти лет назад.

– Данил, извини, что беспокою, – мелодичный голос Эвы журчит на том конце провода и невольно натягивает нервы даже не в струны – в стальные канаты.

Я бесшумно вдыхаю порцию кислорода и стараюсь так же беззвучно выдохнуть, чтобы не выдать себя с головой. Прошел уже месяц с того дня, как мы развелись с Вороновой, но я еще не сумел вычеркнуть ее из своей жизни.