– Да, звучит не очень… А где оружие?

– Я его выбросил в мусорник.

– Мог бы продать, пистолет Токарева – это же антиквариат в твоё время, – напомнил Эд.

– Угу, и сесть эдак лет на восемь. Потому что одно дело – продавать французскую шпагу конца восемнадцатого – начала девятнадцатого века и совсем другое – боевой советский ствол.

– А может, тогда самим поискать этого твоего Фрола? Ну там позвонить в «Скорую», в больницу. Куда-то же его увезли?

– Да, лапка, – я обнял Хельгу за плечи, – вернёмся домой, я именно так и сделаю. Хотя, конечно, позвонить в «Скорую» можно было и раньше. Но, понимаешь ли, если я его найду, то буду обязан сдать Капитану.

– А в чём затык? Он же первый на вас напал.

– В общем, за год до выпуска у нас были парные учения со старшими группами, и он вытащил меня из горящего дома. Я был в доспехах, учения максимально приближены к боевым, помогать товарищу не приветствовалось, а уж тем более «учебному врагу». А он выволок меня на своём горбу, уже потерявшего сознание от дыма, с серьёзными ожогами, но по очкам его взвод проиграл. Представляешь, как они были ему «благодарны»? Потом мы общались уже на уровне казарменной дружбы. После распределения он пару-тройку раз писал мне на учебный пункт, вроде как был вполне доволен местом и службой. Ну а после того, как я получил своё место у Граней, переписка кончилась.

– Романтично, – мурлыкнул бывший бог, наматывая на мизинец золотистые кудри.

– Я даже не знаю, как назвать наши отношения. Мы ведь не были друзьями неразлей вода, приятелями по клубу общих интересов, даже сослуживцами, мы просто…

– Я и говорю, это очень романтично!

– Эд, мать твою, северную олениху, за хвост, об стенку и в суп, – рявкнул я, потому что до меня дошло, куда он клонит, но Хельга первой щёлкнула дядю по лбу:

– Не обижай папулю!

Дядя Эдик свёл глаза к переносице и, задрав ноги, рухнул под стол.

– Ой, я его не сильно?

Вернувшаяся толстая кухарка сурово фыркнула в мою сторону, добавила воды в булькающий котёл, вскинула на плечо тощего бога и, успокаивающе похлопывая его по заднице, унесла из обеденного зала. Агата по-своему добрая, зря не обидит, а к Эду относится с особой сентиментальной нежностью – в него так верил её покойный дедушка…

– А чего он теперь от тебя хочет? – прильнув головой к моему плечу, спросила Хельга.

– Ничего. Я же говорил, он ворвался в кабинет, наставил пистолет на голую Дану, а потом увидел меня и как-то…

– Что?! Она там была голой?!! И ты молчал?!!!

– Теперь я точно буду молчать, – запоздало спохватился я, но, вопреки самым страшным ожиданиям, моя взрослеющая дочь не впала ни в обиды, ни в упрёки, а просто завалила меня вопросами:

– И как она? Совсем голая? Прямо в ресторане? И что официантки, ничё?! А она там вино пила, да? И к тебе потом не приставала? Или приставала, но ты стесняешься сказать?! Ох, папулька, а ты у меня, оказывается, ещё о-го-го! Но с Данки я вообще тащусь! Она сама это придумала? Вот типа ты заходишь, а она вся такая, нога на ногу, с фужером, и смотрит, да? Да?! Ну чего ты молчишь, рассказывай, интересно же…

– И мне! – За её спиной революционным паровозом грозно запыхтела леди Мелисса, которую дьявол принёс в зубах за шиворот тоже крайне не вовремя. – Ничего, если я тоже послушаю вместе со всеми, сир?

– Сюда, парни, наш лорд рассказывает что-то интересное! – крикнул вошедший вместе с Седриком немолодой лучник, и, собственно, минут через пять-шесть в обеденном зале собрались все, кто не был занят на службе.

Я серьёзно задумался, где бы прикупить себе «фильтры» для «базара». Даже высунувшийся из-под стола Десигуаль раскатал губу в предвкушении явно неприличных сцен…