– Чем черт не шутит.

– Я все понял.

– Я тебе ничего не говорил.

– И ножа у тебя не было, – сказал Захар и поднял с земли «бабочку». – Нельзя тебе, а то порежешься.

– Это не мое. Мне отдать надо!..

– Получишь, если скажешь, как мне на Посыхова выйти.

– Он горгазом заведует.

– А про Ставра что знаешь?

– «Алтанай-банк» у него. Улица Королева, сорок семь. Ты что, с ним поговорить хочешь? – спросил Золотарев и нервно усмехнулся.

– Ты ведь не скажешь ему об этом, не так ли?

– Зачем?

– Вот и я думаю, зачем тебя сдавать?

– Меня?

– А разве ты не сдал мне Ставра?

– Я сдал?! – Журналист задумался.

– Да ты не переживай, я могила. Твоя. Все, бывай! – Захар похлопал Золотарева по плечу, повернулся к нему спиной и побрел к мотоциклу.

– Эй, а нож? – донеслось сзади.

Захар ничего не сказал, но сделал еще несколько шагов и разжал руку. «Бабочка» упала на землю. Дал слово – держи.

От глаз остались узкие щелочки, нос распух, губы как плюшки. Обычное дело после драки.

– Ну и рожа у тебя, Шарапов! – заявил Ставр и ухмыльнулся.

– Не смешно! – прошепелявил Посыхов, обнажив проплешины в рядах передних зубов.

Челюсть у него вроде бы не сломана, а зубы выбиты. Хорошо с ним кто-то поработал, ничего не скажешь. Неужели Шантан постарался?

– А я, по-твоему, к тебе смеяться приехал? – осведомился Ставр.

У Посыхова серьезное сотрясение мозга. Врачи заставили его лечь в больницу и правильно сделали.

– Я же просил только поговорить. – Посыхов тяжело вздохнул.

– С кем? – не понял Ставр.

– Ну, с этой, с любовницей. А она здесь, в больнице.

Ставр кивнул. Да, это была его идея избить любовницу Горошина. Ее приложили конкретно. Но Горошин, наверное, пожаловался Шантану, а тот сделал крайним Посыхова. На Ставра замахнуться побоялся. Правильно, не той он весовой категории, чтобы тягаться с реальным хозяином города. Хотя, в общем-то, мужик конкретный. За два года рынок отгрохал на границе с Центральным округом. На средства городской администрации, но в свою собственность. Бригада у Шантана тоже конкретная.

– Рассказывай.

– Да что рассказывать! Выскочил как черт из табакерки! Я и понять ничего не успел!.. – Посыхов скривился, приложил ко рту ладонь.

– Кто выскочил?

– Брат этой…

– Чей брат?

– Любовницы.

– Один?

– Я же говорю, как черт из табакерки. Смотрю, Ждан уже лежит. А мне кулаком – бац!.. Я пополам, а он мне в лицо ногой…

– Давай без подробностей, – заявил Ставр.

Как бывает в драке, он знал и по себе. Вырос на улице, в зоне хлебнул, а на спортивных схватках так и вовсе собаку съел. Черный пояс по карате, много учеников, самые лучшие у него в бригаде. Сам Ставр сейчас в белых перчатках, а они да, подставляются за его интересы. Посыхов должен гордиться тем, что пострадал за босса.

– Сказал, что это мне за сестру, – буркнул Посыхов.

– За какую сестру?

– Любовница Горошина – его сестра.

– А ты здесь при чем?

– Он думает, что это я ее заказал. Глаза злые, как у черта!..

– Как же ты теперь с такой рожей?

– Вот и я о том же.

– Статья уже вышла, – в раздумье проговорил Ставр. – Горошин понял, кто на него наклепал, и спросил с тебя. Ты жертва Горошина, понял? Его люди тебя на обмолот пустили.

– Мне от этого легче?

– Хотя нет, газета здесь ни при чем. Горошин хочет выбить тебя из игры без всяких яких. Ладно, жертва беспредела, выздоравливай!

Посыхов подавленно вздохнул, глядя на него глазами побитой собаки.

Ставр даже не стал спрашивать, в какой палате лежит любовница Горошина. Она всего лишь разменная монета в его игре. Ее не жалко. Посыхова тоже. Плевать, кто его избил.

Ставр считал себя личностью первой величины. «Мерс» у него шестисотый, охрана будь здоров. Он спускался с крыльца. Люди расступались перед ним, замирали, заискивающе смотрели в глаза, а за спиной неслышно сыпали проклятиями. Он к этому привык. Черная зависть даже грела его душу.