– Ой, я ела такое в Фэрбанксе! – воскликнула Хомили, оторвала кусочек курицы и протянула Арриэтте. – Ты только попробуй, это безумно вкусно! Прости, Под, продолжай…
– Там есть маленькая лестница, которая ведёт из прачечной наверх, и несколько спален над ней. А есть ещё главная – та, изгибаясь, уходит всё выше и выше.
– Откуда ты всё это знаешь, Под? – Хомили осторожно оторвала кусочек курицы для себя.
– Я же сказал: мы со Спиллером всё там облазили.
– Как же ты сумел без своей булавки? Как смог подняться по лестнице?
– Нам и не пришлось, – ответил Под, и Хомили могла бы поклясться, что муж улыбается. – Дом весь увит растениями: плющом, жасмином, клематисом, жимолостью, – так что можно попасть куда захочешь.
– Окна что, были открыты?
– Да, некоторые, а ещё кое-где были разбиты стёкла. Там на всех окнах такие штуки крест-накрест – кажется, решётки.
– А ты уверен, что в главном доме никого нет?
– Абсолютно, – сказал Под и, мгновение подумав, добавил: – Ну, кроме привидений!
– Это ничего. – Отставив мизинец, Хомили оторвала себе ещё кусочек курицы и аккуратно, как истинная леди, положила в рот, хотя предпочла бы распаковать тарелки.
– Эта миссис Уитлейс там ходит со шваброй и метёлкой для пыли, но не слишком часто – боится привидений.
– Все человеки боятся, – заметила Хомили. – Не знаю только почему.
– Она называет их феями, – усмехнулся Под.
– Феи! Какая глупость! Как будто феи существуют!
Арриэтта откашлялась, чтобы не дрожал голос, и тихо сказала:
– Я бы тоже боялась.
– Кого?
– Привидений…
Голос у неё всё-таки дрогнул, и Хомили сердито воскликнула:
– Ах, Арриэтта, очень мило, что ты умеешь читать и всё такое! Только, похоже, ты начиталась глупостей, которые пишут человеки. Привидения не причинят тебе вреда. И потом, они держат человеков на расстоянии. Моя матушка жила в доме, где обитало привидение безголовой невесты, и, будучи детьми, они весело с ним играли: пробегали сквозь него и оказывались на другой стороне. Она говорила, что было немного щекотно и капельку холодно. Только человеки по какой-то причине не могут их выносить. Им и в голову не приходит, что привидениям нет до них никакого дела – они заняты лишь собой.
– Что уж говорить о нас, добывайках, – добавил Под.
Хомили молчала, явно пребывая мыслями где-то далеко – возможно, в кладовой, – и мечтала о холодной копчёной ветчине, об остатках яблочного пирога, сыре чеддер, сельдерее в стеклянных банках, первой черешне…
Как будто читая её мысли, Под сказал:
– Этот Уитлейс держит огород, как говорит Спиллер, там всё растет…
– А где сейчас он сам? – спросила Хомили, вернувшись наконец с небес на землю.
– Спустился вниз по ручью, чтобы перегнать барку…
– Куда?
– К колючей проволоке, разумеется. – Под устало вытянул ноги. – Доедайте пирог, и пора начинать погрузку.
– Что, уже сегодня? – охнула Хомили.
– Прямо сейчас, пока совсем не стало темно, а потом дождёмся, когда взойдёт луна, и тронемся в путь. Спиллер должен видеть, куда плывёт.
– Ты хочешь сказать, что мы прямо сегодня отправимся в тот дом?
Под положил натруженные руки на каминную полку, постоял задумавшись, потом медленно произнёс:
– Хомили, я не хочу пугать ни тебя, ни Арриэтту, но вы должны понять, что, пока находимся здесь, каждую минуту мы подвергаем себя огромной опасности. Вы же не хотите снова попасть в мансарду, правда? Или оказаться в стеклянной клетке, на потребу публике?
В комнате повисла тишина. Наконец раздался дрожащий голосок Арриэтты:
– Нет, лучше умереть…
Под выпрямился.
– Тогда давайте займёмся делом!
Глава пятая
Не так-то просто оказалось протащить все пожитки через квадратные отверстия в изгороди из колючей проволоки, даже с помощью Спиллера, но хуже всего дело обстояло с остовами кроватей. Им пришлось голыми руками копать землю на берегу ручья и протаскивать их под изгородью. Квадраты в сетке были достаточно большими для многих вещей, но только не для кроватей.