– Ну, давай, ублюдок, кончай.

Но смертельного удара не последовало: незнакомец развернулся и пропал из виду. Послышались суматошные возгласы, фырканье коней, топот копыт – и вдруг все это сменила торжественная тишина летнего дня, нарушаемая стонами валявшихся на траве людей, пробивавшимися сквозь равномерное жужжание насекомых… Декурион был поражен тем, что остался в живых, что неведомый враг пощадил его, когда он беспомощно лежал на земле.

С трудом набрав воздуху, декурион приподнялся и сел.

Шестеро уцелевших всадников возобновили преследование грека, и декуриона захлестнула волна горькой ярости. Он проиграл. Несмотря на все усилия и жертвы, неизвестные враги все-таки захватят свою добычу, и страшно подумать, что за выволочку устроит за это командование, когда он с остатками своего подразделения притащится в укрепленный лагерь когорты.

Неожиданный приступ тошноты и головокружения заставил декуриона опереться рукой о землю. Ощутив под ладонью влагу, он опустил взгляд и увидел, что сидит посреди лужи крови. Смутно осознав, что это его собственная кровь, он только сейчас вспомнил про рану в паху. Вражеский клинок рассек артерию, и темная кровь толчками выплескивалась на траву между его раскинутыми ногами. Он непроизвольно прикрыл рану ладонью, но кровь продолжала вытекать, просачиваясь между его пальцев. Стало холодно, и он печально улыбнулся, осознав, что выволочка от префекта когорты ему больше уже не грозит. Во всяком случае, в этой жизни. Декурион поднял глаза и сосредоточил взгляд на фигурах удиравших, спасая свои жизни, грека и его телохранителей.

Сложность их положения его больше не трогала. Они представляли собой не более чем смутные тени, маячившие где-то на грани угасающего сознания. Потом он упал на спину, уставившись в ясное голубое небо. Все отголоски недавней стычки стихли, слышалось лишь усыпляющее жужжание насекомых. Декурион закрыл глаза, отдаваясь теплу летнего дня и постепенно погружаясь в небытие.

– Эй, очнись! – преторианец тряс грека за плечо. – Нарцисс, приди в себя. Нас догоняют!

– Зря время теряешь! – бросил его товарищ, скакавший по другую сторону от грека. – На него рассчитывать нечего.

Оба одновременно оглянулись назад, туда, где на склоне кипела схватка.

– Или этот ублюдок очухается, или мы все покойники. Не думаю, чтобы те ребята на холме продержались долго.

– Да с ними, считай, уже покончено. Надо поднажать. Гони!

Грек издал протяжный стон и с гримасой боли поднял голову.

– Что… происходит?

– Дело плохо, почтеннейший. Погоня. Нам нужно поспешить.

Нарцисс затряс головой, проясняя затуманенное сознание.

– А где остальные?

– Убиты. Болтать некогда, уважаемый, надо удирать.

Грек кивнул, взялся за поводья, и его конь стремительно рванулся вперед – один из преторианцев добавил ему прыти, огрев по крупу мечом плашмя.

– Эй, полегче! – воскликнул Нарцисс.

– Прошу прощения. Но мы не можем терять время.

– Нет, ты меня послушай!

Грек сердито развернулся, явно желая напомнить преторианцу, с кем тот разговаривает, но тут в поле его зрения попало окончание схватки: преследователи как раз добили эскорт и возобновили погоню.

– Все понял, – буркнул грек. – Вперед!

И они со всей мочи погнали коней дальше. Глядя на вырисовывавшийся впереди лагерь, Нарцисс молился о том, чтобы на валах заметили всадников и подняли тревогу. Он понимал, что, если из лагеря не вышлют подмогу, он вполне может туда не добраться. Солнечные лучи отражались от бесчисленного множества полированных доспехов и шлемов легионеров, но весь этот блеск казался столь же далеким и недостижимым, как свет звезд.