– Веспасиан! – промолвил Нарцисс с приветливой улыбкой. – Рад видеть тебя снова, мой дорогой легат.

Правда, в том, как прозвучало в устах грека последнее слово, Веспасиану послышалось пренебрежение – привычная попытка Нарцисса утвердить свое превосходство. Веспасиан, легат по должности, происходил из сенаторской фамилии, в то время как Нарцисс, простой вольноотпущенник, имел социальный статус ниже, чем любой захудалый бедняк, родившийся римским гражданином. Однако этот вольноотпущенник стал правой рукой самого императора Клавдия и обладал реальной властью, с которой, несмотря на всю его заносчивость и высокомерие, представителям сенаторского сословия приходилось считаться.

– Привет, Нарцисс, – промолвил Веспасиан с вежливым кивком, как приветствуют равных, после чего повернулся к Плавту и отдал ему честь по-военному.

– Ты звал меня, командир?

– Звал. Присаживайся. Я уже послал за вином.

– Спасибо, командир.

Веспасиан опустился на стул напротив собеседников и испытал приятное облегчение от легкого ветерка, навеянного опахалом.

После непродолжительного молчания снова заговорил Нарцисс:

– Насколько мне, как простому чиновнику, вообще возможно понять военные реалии, наша проблема в том, что кампания отнюдь не завершена. – Грек повернулся к командующему. – Полагаю, я имею право на такое суждение теперь, когда Каратак ускользнул из западни… в очередной раз.

Командующий Плавт кивнул:

– Насколько нам известно, это именно так. Несколько тысяч человек успели переправиться через реку прежде, чем мы навязали Каратаку сражение.

Брови Веспасиана на миг удивленно приподнялись: это было не сражение, а безжалостная резня. Но потом он понял, что комментарии командующего предназначены для императорского секретаря, который по прибытии в Рим наверняка представит соответствующий доклад самому императору. И безусловно, лучше доложить о победоносном сражении, чем о простой бойне.

– Конечно, – продолжил Плавт, – Каратак вполне мог оказаться среди тех, кто успел преодолеть брод. Правда, это не имеет особого значения. Что он сможет, имея под рукой всего лишь горстку людей?

Нарцисс нахмурился:

– Терпеть не могу казуистики, командующий, но, по моему скромному разумению, «горстка людей» – это все же малость поменьше, чем несколько тысяч.

– Может быть, – согласился Плавт, пожав плечами, – но при масштабах наших операций это не доставит нам особых забот.

– Значит, я могу доложить императору, что кампания завершена?

Плавт не ответил, бросив на легата быстрый предостерегающий взгляд. Прежде чем беседа возобновилась, вернулся посланный за вином раб. Он аккуратно поставил на стол бронзовый поднос, взял изящный графин и разлил жидкость медового цвета в три серебряных кубка, потом поставил графин на место, повернулся и вышел.

Веспасиан подождал, пока собеседники возьмут кубки, и потянулся за оставшимся. Серебро было прохладным на ощупь, а когда он поднес кубок к губам, его ноздри наполнил насыщенный аромат.

– Вино охладили в реке, – пояснил Плавт. – Я подумал, что, уж коли выдалась такая жаркая битва, мы заслужили право освежиться. Ну а теперь тост. – Он поднял кубок. – За победу!

– За победу, – повторил Веспасиан.

– За победу… когда она настанет.

Командующий и легат смотрели на императорского секретаря, который неторопливо пригубил вино и аккуратно поставил кубок обратно на стол.

– Да, действительно, превосходно освежает. Перед возвращением в Рим обязательно узнаю, откуда это вино.

– А когда ты возвращаешься? – напрямик спросил Плавт.

– Сразу же по окончании кампании. Как только смогу доложить императору, что на территории острова покончено с организованным сопротивлением Риму. Достигнув этой цели, император сможет заткнуть рты всем своим недоброжелателям в сенате. Мы не можем допустить, чтобы повсюду болтали о том, будто война в Британии далека от завершения. Не только у меня здесь, в легионах, есть свои шпионы, но и у противников императора. И ваша задача – сделать так, чтобы они не могли доложить своим хозяевам ничего, что можно было бы использовать во вред Клавдию.