– Ты же понимаешь, Славия, решать это будет суконщик, как ее опекун. Милдред слишком юная для того, чтобы распоряжаться своей судьбой сама.

Слишком юная. Да что с ними такое?

– Извините, – вмешалась я в их разговор, – а можно вас попросить дать мне зеркало?

– Бедняжка, боишься, что падение слишком тебя изуродовало? – голос Славии смягчился.

Она отошла от моей кровати и я увидела небольшой стол позади нее. Женщина взяла зеркальце на длинной ручке и протянула мне.

Заглянув в него одним глазом, я застыла.

Да, повязка на голове закрывает левый глаз. Синяк через всю щеку, что выглядывает из-под бинтов. Но несмотря на эти повреждения, я прекрасно видела, что в зеркале отражается чужое лицо. Белокурые волосы выбиваются из-под повязки, хотя мой цвет – темно-каштановый. Серо-голубые глаза, вместо моих карих… нет, сейчас видно лишь один. Но второй, если он целый, наверняка такой же. Черты незнакомые, хотя и миловидные, пусть даже и в царапинах. Но самое главное – это чужое лицо казалось очень молодым. Незнакомке в зеркале было никак не больше двадцати лет.

– Да не переживай так, – успокаивала меня Славия, – что, поди с недогляду решила, что глаз второй себе вышибла? Нет, оба на месте. Повредился просто слегка. Но мы тебе сразу зелье из горяч-корня приложили. Так что даже и шрамов не останется. Красоткой будешь.

Чудны дела твои, Провидение! До травмы я не была молодой красоткой. А теперь вот буду.

Попросить ущипнуть меня, чтобы я проснулась или пришла в сознание? Вряд ли это поможет.

Что случилось? Я умерла от сердечного приступа и перенеслась в иной мир, чтобы все начать чуть ли не заново?

Мне вспомнились последние перед обмороком мысли: “ вот бы стать привлекательной девушкой двадцати с небольшим. И не дать себя сломить никому. Не уступать, чтобы быть удобной его величеству Мужчине”.

Последняя фраза особенно забавна, с учетом того, что меня и нашло какое-то “его величество”.

Так что или подсознание мое с юмором, или сама Вселенная.

Если мне это чудится, я могу управлять видением,ведь так? И если попробую взлететь, у меня должно получиться. Отложив зеркало, я махнула руками и попыталась оттолнуться ногами и пятой точкой от кровати. И осталась на том же месте.

– Чего это с тобой, Милли? – с подозрением и тревогой спросил Матео. – Совсем головой что ли повредилась?

– Бедная девочка, надо ж было так стукнуться, – сердобольная Славия силком уложила меня в кровать, – нельзя ее в таком состоянии опекуну возвращать. Но и король вряд ли одобрит, коли мы сиротку надолго тут задержим.

– Да королю велика ли забота, свободные койки в лазарете считать? – рассмеялся Матео. – Ты вот что, Славия, выхаживай ее пока, да посмотрим, куда приспособить. Может в помощницы возьмешь.

– А что это ты такую заботу о безродной девице проявляешь?

Целительница повернулась к мужчине, приставила руки к бокам и спина ее стала грозной.

– Совсем стыд потерял?

– Ну, что ты! – замахал руками Матео. – в непотребствах меня подозреваешь каких-то. Жалко ее просто, болезную. На дочку она мою похожа, которая от чумы десять лет назад сгинула. Вот и расчувствовался чутка.

Строгая Славия тут же смягчилась, но все равно велела Матео выметаться, поскольку меня нужно было приводить в порядок.

Когда мужчина ушел, мы выяснили, что стоять я пока без посторонней помощи не смогу. Ноги не держат, да еще и голова слишком кружится. Наверняка у меня сотрясение мозга.

Славия накормила меня жиденьким бульоном, чуть ли не сама с ложечки.

– Скажите, где я? – звук моего голоса пугал не меньше, чем отражение. Хоть и совсем слабый, но какой-то грудной тембр, не свойственные мне модуляции. Что же будет, когда я заговорю в полную силу?