Шум в ушах – только кровь,
Надо мной – голоса.
Все осудят меня вновь
И бросят здесь угасать.
Мне останется память,
Я создал её сам,
И шептать в этих оковах:
«Я не здесь… Я не там…»
За спиной моей – горе,
Под ногами – мой век,
А в глазах моих – боль
О том, что так жесток человек.
Blackbird
Чёрная птица поёт вдалеке.
Её клёкот пронзает ночную тишь.
Ты сжимаешь кулаки,
Сидишь у окна, слушаешь её и опять не спишь.
Чёрная птица летит в небеса.
Её павшие перья обращаются в пыль.
Тяжело летать,
Когда встречный ветер, и у тебя сломаны крылья.
Снег как природный щит.
В темноте на клюве не видно льдин.
Но она летит,
И ты бери с неё пример – поднимись и лети.
Чёрная птица поёт в тишине.
Мало кто слышал её отчаянный крик.
И глубоко в душе
Надолго оставил свой след этот горький миг.
«Похороните меня за плинтусом…»
Похороните меня за плинтусом
В пыли неясных фраз и обыденности,
И чтобы каждый мимо проходящий
Останавливался против мёртвым сном спящего.
Похороните меня за плинтусом
Под толстым слоем паутин и избитости,
Чтобы я не слышал обвиняющих возгласов
И канул в Лету через мост недалёкости.
Забудьте о моём существовании,
Как если б меня и не было в сущности и частности.
Проходящий мимо против остановится,
Не зная зачем и почему.
Быть может, нездоровится.
Вздохнёт, уйдёт и больше не воротится,
Не разобравшись, зачем вообще останавливался.
А я стёрт из памяти и общества,
Забыт, оставлен, но мне назад и не хочется.
Здесь пыльно, грязно и нет уборщицы,
Да и не жду я в гости чудотворицы.
Мне здесь и так спокойно дышится.
Я рад, что объясняться больше не приходится.
Не говорили
Они не говорили мне, что любят,
Не говорили: «Я горжусь тобой!»
И мне казалось, что, скорей, осудят
Они выбор мой любой.
Меня не обнимали на ночь крепко,
И со школы у накрытого стола меня не ждали.
Каждая ошибка разбивала меня в щепки,
И собирать себя с нуля они не помогали.
Они не говорили мне, что доверяют,
А на удачи мне никто не говорил: «Ты молодец.»
Мне казалось, что о победах просто забывают.
И иногда в лицо мне говорили, что я лжец.
Когда я говорил им о своём, о личном,
Они меня совсем не понимали.
Мне говорили только, что я что-то должен,
А на мои желания плевали.
И мы друг другу много причинили боли,
И много яда расплескали мимоходом.
Они воспитать смогли большую силу воли,
Но не смогли понять чужой природы.
Между нами было много ссор, ошибок.
Я помню почти каждую из них,
Но мама, папа… я хочу сказать «Спасибо».
Вы с надеждой давали мне путёвку в жизнь.
Пусть где-то вы помочь мне не смогли,
Я знаю, вы отдали даже больше, чем могли.
Ода одиночеству
На улице шумно, дождь за окном.
Апрель по лужам шлёпает ногами —
Этот звук моим ушам уже давно знаком,
Меня он мучает бессонными ночами.
В квартире темно, на столе – кружка с чаем,
Разбросаны по полу тетрадные листы.
За столом с карандашом в руке я засыпаю,
На стенах провожая взглядом отблески души.
Стрелки за двенадцать, на кухне только кот.
Его шаги разносятся в пустой квартире,
Как будто к столу кто-то тихо идёт.
Но там никого нет. Как и во всём огромном мире.
Вокруг бушуют жизни краски,
Искрятся там и тут влюблённые глаза.
А мне не верится в эти старые сказки,
В моих глазах – над городом гроза.
Внутри меня какая-то частица
Умирает, останавливая бег.
Ведь не может же так сложиться,
Чтоб в одиночестве сгорал человек.
Может, завтра мы столкнёмся в переулке
И уже не сможем разойтись.
Не нужны будут банальные придумки,
Чтобы позже нам снова найтись.
Дождь закончится быстро, исчезнут и тучи,
Частица продолжит свой прерванный бег,
На город спустится туман пахучий
И не рассеется оставшийся весь век.
На столе окажутся две кружки,
В них клубами остывает чай.