(Пс. 69, 2). – Стишок сей не недостойно избран из всего Писания: он выражает все расположения, требуемые в молитве, и отвечает всем потребностям молящегося. Он содержит смиренное исповедание своей беспомощности, исповедание Бога единым Помощником, всегда готовым помочь, – веру и чаяние, что и ему, произносящему сию молитву, поможет и от всякой беды его избавит. Кто непрестанно призывает Бога сими словами, тот умно видит и сердцем ощущает Бога присущим себе и к Нему обращается как к Отцу с сыновнелюбящим сердцем, – и чрез то привлекает на себя Божий покров, осенение и ограждение. И соделовается таким образом сия краткая молитва непреоборимою стеною против нападения бесов, – разогнательницею шума мыслей, отразительницею помыслов худых, укротительницею страстных движений и воспитательницею всяких добрых насаждений в сердце. Отцы и заповедали нам: докучает ли страсть чревобесия в разнообразных своих проявлениях, – взывай:
Боже, в помощь мою вонми, Господи, помощи ми потщися; – или чувствуешь нужду в более строгом посте для укрощения плоти и не надеешься совладеть с собою, молись:
Боже, в помощь мою вонми, и проч. Томит ли дух уныния, и снедает печаль, отбивая от всякого должного дела, говори:
Боже, в помощь мою вонми; – или посетит душу некое обвеселение духовное, и тебе желательно сохранить его и возвысить, то же слово рцы:
Боже, в помощь мою вонми. Подымется ли щекотание плоти со своею обольстительною сластию, – и боишься, как бы сей огнь не опалил благовонного цвета целомудрия, взывай:
Боже, в помощь мою вонми и проч.; или вошла бестревожность и прохлада в члены твои, и ты желаешь, чтобы это доброе состояние продолжилось или навсегда пребыло в тебе, усерднее тверди:
Боже, в помощь мою вонми и проч. Так и при всякой духовной нужде эту одну тверди молитовку; и будет она для тебя избавлением от всего худого и охраною в тебе всего доброго. Почему пусть она непрестанно обращается в груди твоей; при всяком деле и служении, на пути и за столом, при отходе ко сну и пробуждении не преставай воспевать стишок сей и поучаться в ней, пока чрез постоянное упражнение в сем навыкнешь воспевать его и во сне.
210. Плодом сего будет первее всего то, что ты отвергнешь все богатство своих помыслов, и удерживаемый единостию сего стишка, будешь все более и более навыкать объединению ума помышлением о едином Помощнике, зря Его всегда присущим тебе, всевидящим и всесодержащим. Отсюда потом, восходя к живейшему общению с Богом, начнешь насыщаться все более и более возвышенными тайнами, погружаясь в Бога, с Ним единым пребывая и Им единым удовляясь. Так наконец достигнешь ты и той помянутой выше чистой молитвы, которая не допускает уже во внимание никакого образа и не проявляется никаким звуком голоса или произнесением каких-либо слов, но с неудержимою живостию исторгается из сердца, неизреченно восторженного пламенным устремлением ума к Богу, и изливается пред Ним неизъяснимыми воздыханиями и стенаниями.
10. О руководстве в духовной жизни – рассуждении с советом опытнейших (Соб. 2)
211. Некогда собрались старцы к св. Антонию Великому и с вечера до утра рассуждали о разных духовных предметах, – и особенно о том, какая добродетель больше всех, которая могла бы сохранять нас неуловимыми для сетей обольщения диавольского и прямым путем вести на верх совершенства. Предлагались разныя мнения: одни выставляли пост и бдение; другие – нестяжательность и презрение всех вещей; иные отшельничество или удаление в пустынь; иные – человеколюбие. Когда таким образом все высказались, стал говорить бл. Антоний. «Все сказанное вами спасительно и необходимо для ищущих Бога и желающих прийти к Нему. Но дать первенство какой-либо из указанных вами добродетелей не позволяют опыты падения преуспевавших в них. Ибо и отличавшиеся строгими постами и бдениями, и пребывавшие неисходно в пустынном уединении, и доходившие до крайней степени нестяжательности, и щедрые милостынедавцы попадались в сети врага и падали. И причина этому, думаю, не другая какая была, как недостаток рассудительности. Ибо она научает человека идти царским путем, избегая опасных крайностей: в отношении к пощению, например, она не допускает ни до чрезмерного изнурения тела, ни до поблажек ему. В Евангелии она называется оком и светильником души: