– Необычные прятки! – Воскликнул я, как бы стараясь, чтобы меня услышал источник шума.

В ответ конечно же ничего не произошло. Пустота, слуховая пустыня.

Не знаю, как я оказался в пещере снова, но мне стало там более комфортно, чем снаружи.

– Теперь более понятны причины земного страха! – Сказал я сам себе. – Скорее всего, это более чувственная игра перед неизбежным одиночеством. И дело здесь не в том, что нет никого вокруг, а дело в легкой опустошенности, которая рождает страх для развлечения разума.

Я не брал во внимание страх, как предостережение, я брал его оттенок чувственности заскучавшего человека. Человека, который ждет чего-то нового, но не может придумать, вот и получается неожиданность.

На какое-то мгновение я осознал, я все больше и больше скучаю по земным проявлениям. Это был не грохот этого мира. Я четко увидел подсознательную картину природной стихии. А звук издавала интуитивная гроза. Почему интуитивная? Да потому, что в одном из миров она была, если не в нескольких сразу. А здесь я ее просто знал, не воспринимая буквально – разумно.

Я вышел наружу, и в этот раз все случилось. Грохот возобновился, причем при мне. Он даже сопровождался яркими полосами, только не сверху вниз, как я привык, а наоборот.

Фантазия! – Усмехнулся я. – Так и хочет быть необычной, и естественно заново рожденной.

«Молния» не могла называться молнией, и не только потому, что ее направление было непривычным. Она словно состояла из другой энергии. Более разрозненной и зыбучей. И когда направление света начинало выписывать хоть какое-то очертание линий, тут же гремел гром, и «молния» рассыпалась, как песок, в который рухнула небольшая бомба. Что-то среднее, между прямое, и косвенное попадание.

По телу пошло ощущение влаги, будто полил дождь. Но его не было.

– Как быстро действует устаревший разум, – подумал я.

И как бы я не старался, ощущение сырости не прекратилось. Наоборот, я будто бы промокал все больше и больше. И в какой-то момент я поймал кайф от этого. Меня прям размазало по поверхности этого мира, насколько было приятно. Я знал, что не промок, но чувствовал сырость, приятную и освежающую сырость. Именно теперь, я понимал, что сырость не противная штука, а очень даже сногсшибательно классная вещь.

– Ну и по традиции, – засмеялся я, – после того, как вымок, необходимо зайти внутрь и высохнуть, согреться и испить чашечку горячего чая, ну или хотя бы чего-нибудь горячего, что окажется под рукой.

Мне даже не пришлось делать шаг в направлении пещеры. Настолько сильно мне захотелось исполнить свое намерение, что я тут же оказался внутри.

А в руках появилось состояние тепла и уюта. Ощущение сырости пропало. Тело будто бы прилегло и начало отдыхать. А организм наполнился чем-то горячим и успокаивающим. Я не знал, что это, чай или что-то еще, но чувства не обманывали, хотя ум дремал, и ничего не видел «реально». Еще мгновение, и я очарованный происходящим отключился. – Так здесь проявлялся сон, его не было, но он приятно и отсутственно расслаблял. Я даже видел себя со стороны, как я отдыхал, стирал сам у себя лишнюю информацию, и как блаженно отдыхал от постоянного созидательного творчества.

«Новый день» в новом мире ничем не отличался от земного, единственное, я не осознавал наступления его, как после ночи. Пещера внутри оставалась той же. И мне пришла в голову идея, я взял одну из нескольких стен и взглянул сквозь нее. Так и случилось, – стена стала прозрачной. Она не напоминала большое окно, стена ощущалась, но была совершенно прозрачной. Это дало такой мощный и ослепительный эффект, что свет от двух «небесных» светил приятно пронзил меня озарением. Словно я увидел нечто такое, чего раньше не знал. Настроение стало веселым и теплым, я был самым счастливым человеком вне земного восприятия. Да и был ли я теперь человеком?