Квартира Эдуарда состояла из двух этажей и была выдержана в спокойных кремо-бежевых тонах хайтека совмещенного с удобством и уютом. На первом этаже находились кухня с гостиной, ванная с туалетом и спальня. Из гостиной на второй этаж вела деревянная лестница сразу во вторую спальню и еще одну комнату, из которой можно было выйти на открытый балкон с двумя плетеными креслами и небольшим стеклянным столиком.

– Присаживайся, давай немного выпьем, – отодвинув стул, Эдуард пригласил Катю к столу.

– Да, мне нужно, – призналась девушка, все еще волнуясь.

– Я вижу… Но это даже хорошо… Было бы странно, если бы ты не волновалась.

Мужчина легко и непринужденно вел беседу, периодически подливая Кате виски и застывая пронизывающим взглядом карих глаз.

– А себе? – спросила Катя, заметив, что последние два раза он наливал только ей.

– Нет, мне хватит. Алкоголь делает меня более агрессивным…Ты это почувствуешь на собственной попе, – вновь застыв на девушке, произнес Эдуард. – И я говорю это не буквально.

Катька вжалась в стул и впервые посмотрела Эдуарду прямо в глаза, как преданная собачонка на своего хозяина.

– Так, я тебя отправляю в ванну, большое бежевое полотенце – твое.

Девушка зашла в огромную очень светлую ванную комнату с пушистым белым ковром на полу. Ванная была совмещена с туалетом, и помимо душевой кабины, в ванной был унитаз и биде. Посмотрев на полки с туалетными принадлежностями, Катя улыбнулась. «О, ну хоть что-то совпавшее с ее системой из жизни упакованных мужчин за сорок. Несколько темно-синих тюбиков серии «Biotherm Homme» привычно занимали свои места, а также очень знакомый парфюм от Dior Homme и тоже частенько покупаемый мужчинами за сорок от YVS «La nuit de L'homme» с неудобной массивной крышкой. Какое-то время Катьке приходилось вплотную заниматься маркетингом, и она задумалась, почему зрелые состоявшиеся мужчины покупают именно эти марки? Агрессивная реклама? Нет. Явные отличительные признаки, не сказала бы. Ну с Диор все понятно, но почему косметика именно «Биотерм»?»

Девушка ополоснулась и, завернувшись в полотенце, вышла в гостиную. На плечах и спине еще оставались капельки воды и локоны волос у шеи слегка намокли. Эдуард осмотрел Катю с ног до головы и произнес:

– Я могу тебя попросить совсем смыть косметику и забрать свои шикарные волосы в хвост? Извини, что не сказал этого сразу.

– Смыть косметику? – неприятно удивилась девушка.

– Да, совсем.

Катька, порывшись в сумочке, достала резинку, которая была с ней всегда, потому что на работе ее постоянно раздражала кудрявая, живая шевелюра, и она собирала все волосы в творческую кукульку на макушке. Катька вернулась в ванну и стала искать что-то более подходящее, чтобы умыться, а главное смыть тушь до конца, без страшных черных разводов под глазами. В итоге ничего не нашла, кроме мыла для рук, только оно было без характерной мужской отдушки. Катька очень долго терла глаза, что они стали красными, но все-равно не отмыла их как хотела, сожалея, что нет любимого двухфазного средства, которое одним движением убирает даже водостойкую тушь.

Забрав волосы в хвост, Катька вышла из ванной.

– Полотенце можешь бросить на кресло – довольно сказал Эдуард, стоящий в черном кожаном фартуке, длиною до колен, какие раньше носили кузнецы. Фартук был надет на голое тело, оставляя обнаженными спину, попу и подкаченные ноги мужчины.

Катька, бросив полотенце, остановилась посередине комнаты совершенно нагая и не накрашенная.

– Прекрасно! – неподдельно восхитился Эдуард, подойдя к девушке и сжав одну грудь ладонью, как бы измеряя объем. – Хорошие сиськи! А пизденка? Ну-ка, раздвинь пошире ноги! – скомандовал мужчина с новой для Катьки нотой металла в голосе. Девушка послушно раздвинула ноги, открыв для осмотра лобок с ровным подстриженным треугольничком волос и гладкие тщательно проэпилируемые половые губы. Эдуард опустился на корточки, плюнул на клитор, затем снова поднялся и, уверенно раздвинув половые губы, ввел палец во влагалище.