— Она цветет. — Ванда с интересом наблюдала за цветами, а те, казалось, в ответ изучали ее, глядя почти черными бархатными сердцевинами. — Разве ее аромат не опасен?

— Напротив. — Зорик улыбнулась, приближаясь к веренике.

Словно послушный питомец, деревце потянулось к ней ветвями, а аромат усилился благодаря едва приметной желтой пыльце, поднявшейся в воздух.

— Опасны не цветы, а плоды вереники. Через несколько дней лепестки опадут и завяжутся плоды. Вызревая, они образуют изингому — разновидность так называемой коробочки. Она распадается на части, разрываясь по швам, и открывает сердцевину с закрепленными на ней семенами. Именно они источают дурманящий аромат, который действует на людей губительно. Он не смертелен. Скорее таковыми могут быть его последствия. Поскольку человек рискует оказаться в опасности, не контролируя ни свой разум, ни действия. Поэтому стоит обходить стороной заросли вереники в этот период, — пояснила Зорик, поглаживая ветку деревца.

Ох уж этот разум! Ванда вздохнула, вновь ощутив аромат. Что же ей поделать с собственным разумом? И как вернуть утерянные воспоминания? Занятие закончилось, и Зорик повела их дальше, к выходу. Ванда задумалась, любуясь тем, как солнце поблескивало, играя лучами в стеклянных куполах оранжереи. Там, во дворе, шумели деревья, шелестя яркой листвой под порывами ветра.

— Ветер, ветер тихо шепчет… — отрешенно проговорила Ванда.

Слова песни зазвучали в памяти. Они казались знакомыми, и в то же время она понятия не имела, где могла их слышать.

— В летний зной, зимою снежной… Буду песней, буду светом…

— Что ты там бормочешь, Синхелм? — Гай толкнул ее плечом. Но тут же отпрянул, когда его едва не цапнул за нос Зиль. — Вот нечисть!

Он поторопился обогнать Ванду, присоединяясь к остальным студентам, спешащим покинуть оранжерею.

Зорик задержала Ванду, поманив к себе пальцем. Она с любопытством посмотрела на марага, тершегося мордой о щеку студентки.

— Мертвые души буквально окружают тебя. Ты не находишь это странным? — Инрэйг приподняла медную бровь.

— Возможно. — Ванда неловко улыбнулась.

— Откуда у тебя эта прелесть? — Зорик склонилась к плечу девушки, совершенно спокойно приближая лицо к беспокойному духу и разглядывая его. — Я ощущаю присутствие знакомой силы.

Слушая ее, Зиль приподнял уши и принялся поворачивать голову, наклоняя ее то вправо, то влево. Затем ощерился во все зубы, будто пытаясь улыбнуться. Подарок Кристиана не считал Зорик угрозой?

— Этот дух был призван и приручен ректором Арда.

— Точно! — хохотнула Зорик. Выпрямившись, она убирала за спину волосы, которые поддерживались теперь только одним гребнем. — Я-то думаю, что за сила мне знакома? Так это Крис призвал лапушку марага?

— Да, — не зная, чего от нее ожидать, подтвердила Ванда. — Отец просил его об этом в качестве подарка…

— Конечно-конечно, — улыбнулась преподаватель. — Я рада.

— Чему?

Ванда удивилась, идя рядом с нею по дорожке к открытым дверям оранжереи. Так и бросили их открытыми? Ведь Зорик велела закрывать их за собой.

— Я рада, что Крис справляется. Он даже сделал подарок.

— Что вы имеете в виду? — замерла Ванда. — Я же говорила, что он лишь выполнил просьбу моего отца.

— Так всем и говори. — Зорик легко коснулась ее лба пальцем, вырисовывая некий целительный знак. — Главное всегда будь честна с собой. Доброго дня, странная девочка.

Зорик усмехнулась. Махнув на прощанье рукой, она легко направилась к выходу, покидая Ванду, которая находилась в некоторой растерянности. Зиль пытался заглянуть в лицо хозяйке, но она только тихо вздохнула. А затем вышла во двор, под жаркое солнце. Фамильяр недовольно заворчал и развеялся туманом, оставляя Ванду наедине с ее мыслями.