Рох проспал в резиденции сержанта шестнадцать часов, а когда пришел в себя, то увидел рядом со своей кроватью кресло, в котором мирно сопел Питер. Он сложил свое худощавое тело в такую нелепую позу, что его голова свешивалась почти до пола. Рох слегка пошевелился, Питер мгновенно открыл глаза и с грохотом скатился на пол. Он настороженно глядел на Роха, ведь после долгого пребывания в психобаре у человека запросто могло и память отшибить. Или Рох вместо Питера сейчас видит зеленого пупырчатого гуманоида. Или розовую зубную фею. Питер не знал, как Рох относится к феям, поэтому аккуратно спросил:

– Рох… ты как себя чувствуешь? Ты меня помнишь вообще? Узнаешь?

Рох его узнавал, но ему было стыдно за то, что в кабинке он принял Питера за Дженри. А еще более стыдно за то, что он устроил себе приятный суицид на деньги, которые он получил как компенсацию за смерть сына. А еще… от дальнейших самокопаний Роха спас вошедший в отсек сержант.

– Ааа, очнулся, наконец, суицидник. И чего лежим, глазами водим и краснеем густо? Вставай быстрее, дел невпроворот.

Рох недоуменно смотрел на эту парочку. Насколько он помнил и О’Коллин, и он сам остались вообще без всяких дел. Однако и у Питера, и у О’Коллина глаза горели, а руки аж подрагивали от возбуждения.

– У вас лица какие-то слишком счастливые. Вы чего придумали?

Питер, обрадованный тем, что Рох их вроде как узнал, затараторил:

– О’Коллин такое мне на свалке показал, он такое придумал. Мы уже и «Вол» подогнали и даже расчеты сделали…

О’Коллин перебил мальчишку.

– Оставить юнга, сюрприз испортишь. Полетели Рох, сам посмотришь.

– Чего я на твоей свалке не видел? Одна рухлядь, как и мы с тобой.

Рох посмотрел на сержанта и мальчишку, как на счастливых дурачков и отвернулся к стене. Питер с тревогой глянул на О’Коллина, тот с улыбкой достал из кармана мундира коробочку шокера.

Через десять минут вся троица, ютясь в тесной кабине очередного монстра, созданного сержантом, подлетала к центру свалки. Рох еще не отошел от электрического разряда и полета с кровати и решил выразить свое недовольство полным молчанием. Вот что бы они там не собирались ему показать. Хмуро оглядеть, сказать: «И это все? Стоило вставать с кровати». И опять молчать, по крайней мере, всю дорогу обратно до резиденции.

Но когда они прибыли на место, Рох увидел родного «Вола» сцепленным с каким-то старым искореженным кораблем и не смог не возмутиться:

– Я понимаю, что у Питера, неуемные инженерные фантазии, – Рох недобро взглянул на сержанта, – но ты-то куда глядел? Стоило мне эм… заболеть…

– Ааа, заболеть значит, – хитро взглянул на Роха сержант.

Рох пропустил шпильку мимо ушей и продолжил:

– Так вы «Вола» решили угробить! Вы зачем его к этому гробу пристыковали?

– Это не гроб. Это катер Стражи. Противоистребительный «Халк». Использовался для сопровождения транспортов и отражения атак пиратов. Два движка, девятисотые ДжиПи. Прям как у нас, – решил блеснуть знаниями Питер.

Рох не оценил глубину энциклопедических познаний Питера и критично разглядывал почти подчистую снесенную корму катера.

– Ну и где теперь эти двигатели?

– За пару десятков световых лет отсюда. Но нам они и не требуются. Юнга, что еще на этом корыте установлено?

– Восемь скорострельных турелей «Жало».  Кинетическое оружие на жидком топливе. Калибр тридцать миллиметров, скорострельность пять тысяч выстрелов в минуту. Индивидуальная система наведения у каждой турели… – Питер на секунду запнулся.

– Которая способна отслеживать до восьми целей одновременно. И просто заливать их ливнем керамических болванок, – продолжил за него О’Коллин.