Таким образом, немецкой пехоте приходилось сражаться, полагаясь на себя самих, без поддержки артиллерии и авиации.
Сорок шагов до позиций врага,
Слышно их речь и споры.
Сорок шагов – так сошлись берега
Страшной войны, а город,
Весь простреленный снайперски влёт
И огнём проутюжен,
Позиций своих до сих пор не сдаёт,
Ему каждый метр нужен.
И ощущенье, как дышит враг,
Чувствуешь всею кожей,
Но отойти невозможно никак,
Бой новой тактикой сложен.
Иначе сверху пойдёт бомбопад
«Мессеров» тёмных, крылатых,
И с крыльев крест упадёт стократ
На город, дома и хаты.
И артиллерия тоже молчит,
Боится своих изранить.
А немцы упорно ищут ключи
От города среди зданий.
И пишет Марте немецкий солдат:
«Сегодня мы взяли кухню,
В гостиной русский строчит автомат,
И коридор весь рухнул.
Долго ль удержим этот плацдарм,
Богу только известно.
Ты, Марта, не знаешь, как трудно нам,
Здесь ад раскалился и треснул…»
А рядом за стенкой даёт инструктаж
Взводный русским солдатам:
– Каждый камень здесь, каждый этаж
Наш! – и поэтому свят он.
И если с гранатой вступаешь в бой,
Двое вас: ты и граната,
Оба разденьтесь, рискуя собой,
Внезапность важна, ребята.
И там, средь траншей и воронок, мой дед
Живой ещё, не убитый.
А в Сталинград вступает рассвет,
Кровью окрасив плиты.
Камчатская быль
баллада
1
Люди, оставьте дела домашние,
Чутко прислушайтесь к песне ветра,
Я хочу рассказать о вчерашнем,
Чтоб не исчезло из памяти это.
На миг отложите дороги и встречи,
Обиды, интриги, заботы и ссоры…
Сердце откройте своё человечье
Торжественно, дóбро, как улицы город.
Слышите? – ветер срывается в крик,
Волны в рёве его рокочут,
И океана доносится рык —
Это безумного шторма почерк.
Где древней Камчатки Илпынский мыс,
Прямо на выходе из Анапки
Неистовый шторм над баржей повис
Огромной, бушующей, страшною шапкой.
Воет в рангоуте ветер больной,
Палуба с выщербленными бортами
Бьётся, дрожит под голодной волной,
Соль океана хлебая глотками.
А на борту судовой экипаж,
Хрупкая женщина и ребёнок.
Рвётся стихия на абордаж,
Гибнущей жизни вращая обломок.
2
Где тот фарватер, чтоб рифы и мели
Вместе со штормом исчезли с пути?..
В баржу вгрызается скалами берег…
Скрежет, удар, в кубрик небо летит.
Располосовано судно на части,
Мечутся доски в бурлящей волне…
Для тех, кто живой, это всё-таки счастье,
Берег – вот он, реальный вполне.
Волны издёрганы до истерик,
Прыгают к скалам, падают вниз…
Женщину с мальчиком сняли на берег,
Страшно изранены те, что спаслись.
Пятеро их – у двоих переломы,
Стойкие парни – морской экипаж.
Рядом рычат океанские громы,
Берег пустынен, хотя бы шалаш.
Осень пахнýла дыханием снежным,
Небо с землёю запутала мгла,
Ветер сквозь мокрую рвётся одежду,
Холод вползает…
Дайте тепла!
Вы, у костров сидящие ночью,
В клетках домов, в полыхающем дне
Азии жаркой… Как будто нарочно
В мире разбросано море огней.
Бьётся весёлое пламя в ракетах,
Лижут пожары лики домов,
Солнцем слепящим согреты рассветы…
Дайте горячих, пылающих дров.
3
Смерть входила медленно, устало,
Снегом мокрым брызгала в лицо,
Ветром под одеждой обжигала,
С ног валила… Встали все в кольцо.
Встали плотно так, чтоб закрывали
Их тела ребёночка и мать.
Но сквозь пальцы, плечи доставали
Когти смерти. Как хотелось спать,
В эту землю мёрзлую спуститься
И глаза усталые закрыть…
Может, мама, дом родной приснится,
Вытянет живительная нить…
Кто-то первый снял бушлат тяжёлый
И ребёнка с женщиной накрыл,
Бросив тело в нестерпимый холод,
Безвозмездно им тепло дарил.
А за ним ребята остальные
Все бушлаты сбросили свои…
Перед бесновавшейся стихией
Вспыхнули горячие огни.
Донорами счастья, солнца, чуда
Стали их открытые тела…
До последней жизненной минуты
Оставайся донором тепла!