А дома меня ждал неприятный сюрприз. В гостиной сидел Бродецкий Ян, пил виски и, судя по раскрасневшемуся лицу, был неприлично пьян. Замерла у входа, повертела головой в поисках отца и, не найдя его, собралась изменить направление в сторону лестницы на второй этаж.

– Любонька, - остановил меня противный голос. – Я как раз жду тебя. Проходи. Нам надо обсудить вопросы, не требующие отлагательств.

Кто бы знал, как мне хотелось развернуться и убежать в свою комнату, но Вера просила не привлекать внимание, поэтому мне пришлось пройти внутрь и присесть напротив. Мутный взгляд прошёлся по лицу, задержался на груди и соскользнул к голым коленям, сдвинутым в напряжение.

– Ты не сказала, куда хочешь полететь в свадебное путешествие. Смогу выделить неделю, чтобы провести её с молодой женой, – проговорил он коленям, потирая бородку и облизывая губы.

– Предпочитаю обойтись без путешествия, - сглотнула тошноту и брезгливость. – Хочу пройти практику между семестрами.

– Это нам тоже стоит обсудить. Тебе придётся бросить институт. Моя жена будет сидеть дома, встречать меня после работы и посещать со мной мероприятия, – безапелляционно заткнул меня Ян, морщась и подливая новую порцию спиртного.

– Но отец обещал, что я получу образование, – возмутилась, трясясь от злости. – Вы не можете лишить меня возможности закончить университет.

- Михаил отдал тебя мне, и я буду решать, чем тебе заниматься. Скажу прыгать, будешь скакать до мозолей на ногах, скажу отсосать, встанешь на колени и с увлечением начнёшь работать языком, – зло выплюнул он, ставя с грохотом стакан на столик и подаваясь вперёд. – И сейчас я хочу получить аванс и проверить свою невесту.

На этих словах Бродецкий выбросил руку вперёд, схватил меня за предплечье и дёрнул, заваливая на диван и подминая под себя. В каком-то шоковом оцепенении я замерла, вжалась в мягкую поверхность, зажмурила глаза и задышала часто-часто, пытаясь глотнуть кислород передавленными лёгкими.

– Пустите. Нет. Не трогайте меня, –- подавилась слезами, почувствовав его потные руки, ползущие по ноге и задирающие юбку. – Я папе скажу. Он убьёт вас.

– Наивная дура, – сломал сопротивление, сцепив запястья и подняв их над головой. – Думаешь, я просто так здесь? Без него? Без прислуги? Без охраны? Можешь кричать и сопротивляться сколько хочешь, но я своё получу.

Меня сотрясали рыдания, кожа покрылась холодным потом, а тело выворачивало от отвращения. Одна его рука крепко удерживала мои руки, вторая жадно шарила под юбкой, пытаясь проникнуть под трусики. Его губы слюнявили шею и подбородок, ловя мои в тошнотворный, липкий захват.

Не знаю, чем бы кончилось дело, скорее всего изнасилованием в собственной гостиной на диване, на котором я ещё играла в детстве, но как только его губы добрались до моих, меня сразу вырвало, залив лицо, волосы и попав на него.

– Тварь, – оттолкнулся, неловко сползая и окидывая брезгливым взглядом. – Меня так ещё ни одна сука не оскорбляла. Я займусь твоим воспитанием.

Бродецкий что-то ещё кричал, угрожал, оскорблял, но я его больше не слушала. Вырвавшись, понеслась к лестнице, задыхаясь от истерики. Несколько ступеней собрала коленями и локтями, но боли от удара совсем не чувствовала. В голове билось только одно слово – «беги, беги, беги!»

В комнату влетела на подламывающихся ногах, захлопнула дверь, провернула замок и задвинула комодом. Откуда взялись силы ворочать произведение ручного труда? Вряд ли смогла бы его сдвинуть в нормальном состояние.

Слёзы текли ручьём, сердце проламывало грудную клетку, а мысли судорожно бились о черепную коробку. Чтобы не говорил Бродецкий, в одном я была уверена. Он бы не пришёл, если б папа не дал добро. В этом Ян не обманул. Всё произошло с подачи родного отца, отлично знающего, что ожидать от партнёра. Поощрить изнасилование младшей дочери в стенах собственного дома, убрав охрану и прислугу. До такого Белов ещё не опускался.