– А вот и хозяин пришел!

Консенсус тут же посуровел:

– Да какой он хозяин! Бомж!

– Бомж, пошел вон! – скомандовал Вулдырь.

– Господа, – начал канючить сломленный человек в грязном халате с драконами, – вы не можете меня прогнать, я здесь прописан. Вот и табличка на двери – «Доктор И.Г. Шрамм»…

– А-а, ты, значит, еврей? – обрадовался Консенсус. – Вот и катись в свой Израиль.

– Я не еврей, у меня чисто немецкая фамилия! – застонал Иосиф Георгиевич.

– Значит, катись в Германию! – отрезал Консенсус.

Но тут Вулдырь схватил доктора за воротник и втянул в квартиру.

– Заходи, гостем будешь!

Консенсус, похохатывая, тащился сзади и похлопывал Иосифа Георгиевича по плечу.

– Так как звать тебя? Шрам? Это что, кликуха такая? – спросил Вулдырь, плюхнувшись на диван.

– Блатной… Паханом будешь у нас? Как раз вакансия свободная…

– Так как величать, папа?

– Иосиф… Георгиевич, – чуть не поперхнулся доктор, услышав как бы со стороны свое имя. Оно показалось ему ужасно нелепым и чужим.

– Сильно, – похвалил Вулдырь. – А попроще можно?

Доктор замялся. Осей его звали самые близкие люди – покойная мама и Люся; ему не хотелось, чтобы бандиты пачкали это имя.

– Ио… – глубокомысленно произнес Консенсус и повторил: – И-о, И-о… Как будто ишак кричит.

– Ио? Фартовая кликуха! – оживился Вулдырь. – Ты будешь Ио! Мы тебя коронуем, ты будешь Ио в законе.

– Прямо сейчас! Прямо сейчас! – захохотал Консенсус. – И-о! И-о!

– Неси трон, – развалившись на диване, командовал Вулдырь.

Консенсус, возбужденный и раскрасневшийся, метался по комнате. Он притащил из кухни стул, насильно усадил на него Иосифа Георгиевича. Вулдырь стал вещать утробным голосом:

– Тебе оказана великая честь: ты будешь королем. Да, сейчас мы тебя коронуем.

– Всячески и с пристрастием!

– Готов ли ты к испытаниям?

Но ошалевший доктор не мог вымолвить ни слова.

– Молчание – знак согласия!

Консенсус содрал с Иосифа Георгиевича халат, притащил из ванной грязную мокрую тряпку и начал хлестать ею доктора по спине, потом вымазал ему лицо. Жертва стонала и уже не могла ни слова сказать, ни протестовать, ни бежать. Лишился Иосиф Георгиевич квартиры, жены, даже халат – и тот стащили с его бренного тела.

– Рассказывай, чего от тебя телка сбежала?

– Затрахал, наверное? Ай-я-яй, как нехорошо!

Консенсус поднял с пола консервную банку из-под кильки и водрузил ее на бритый череп доктора.

– Да здравствует король! Хайль Гитлер! Король Ио! Ура! – Консенсус уже хрипел.

И доктор стал рассказывать свои печальные истории про женщин. Не потому что ему хотелось сочувствия, просто самому надо было облечь в словесную форму все переживания и злоключения последних дней…

– Однажды вечером я пришел с работы, – монотонным голосом начал он свою одиссею, но Вулдырь перебил:

– Отставить! Все по порядку: какая работа, какого черта ты там делал?

«Мой интеллигентный вид почему-то всегда вызывает у негодяев желание поизмываться надо мной. Подспудный комплекс интеллектуальной неполноценности…»

– Я работаю в психиатрической лечебнице. Я – главный врач.

– Ты сделаешь для нас эсклю… зорную экскурсию, – устало заметил Вулдырь. – Мы будем комиссией цека капээсэс…

– Но сначала пусть объяснит, почему от него слиняла рыба?

– Шелушил не с той стороны, – пояснил Вулдырь.

– Чтоб ты знал, «рыба» – это тоже женщина, – прошептал Консенсус.

«Буду рассказывать сам для себя», – подумал доктор.

– Да, я главный врач сумасшедшего дома, одетый в китайский халат на голое тело, в один прекрасный момент обнаружил у себя дома записку. Моя жена, моя ласточка, песня, моя надежда в старости, моя единственная сексуальная утеха, в которой я души не чаял, которую обожал больше жизни… Когда любишь, слова льются, как в Ниагарском водопаде..