– Ну я же просила… – так же тихо отозвалась она. – Тысячу раз просила.

Да, просила, требовала, приказывала. И он даже держался какое-то время, но каждый раз срывался, не в силах оставаться в стороне. Как можно?

– Я помню.

Как можно забыть? Вера постоянно просила его держаться подальше, сначала повторяла каждый месяц, потом – каждый раз, когда они виделись, потом вовсе перестала с ним встречаться.

Но самый первый раз был свыше пяти лет назад, и чем больше Дима стремился выбросить его из головы, тем лучше помнил.

Авария. День Х, который изломал жизни десятка людей, перемолол их прочными зубами и выплюнул за ненадобностью, лишь одного поглотив без остатка. Дима ненавидел вспоминать об этом дне, мечтал вовсе выкинуть из памяти, но возвращался мыслями вновь и вновь. Иногда он жалел, что стал лишь косвенным свидетелем; иногда радовался, что остался в стороне, и зажигался идеей-блиц всё исправить. Но как исправить то, что прочно въелось в самую суть?

Всё случилось первого августа чуть более пяти лет назад. Зловещая дата во всех смыслах, правда, в этот день вселенная забрала всего одну жизнь, остальные просто искалечила. А ещё разбила на осколки многолетнюю крепкую дружбу. Как бы Дима ни пытался, он так и не смог собрать их все и идеально склеить, чтобы стыков не было заметно. Лишь несколько стёклышек удалось вновь объединить… и то неаккуратно. Слишком очевидно.

Они всегда предпочитали отдыхать одной большой компанией, собирать всех друзей и знакомых, чтобы было веселей. Но в тот день Димка отказался поддержать веселье. Впрочем, и весельем-то планируемые посиделки сложно было назвать. Стас, брат Веры и по совместительству хороший друг Дериглазова, собирался скататься к друзьям на дачу. Он вообще всё то лето «бунтовал», показывал, насколько против учёбы в «военке», куда его практически насильно запихнула матушка. Идеально бунтовать, когда тебе уже двадцать и ты в любое время можешь сесть за руль собственного авто. Хуже, когда тебе всего шестнадцать, как было тем летом Димке, и вместо праздного времяпрепровождения приходится помогать предкам с рестораном. Хочешь денег? Трудись. Родители с детства приучали его, что любую копейку надо А) ценить, Б) самостоятельно заработать, если желаешь тратить.

А деньги Димке были нужны. Наконец-то! Наконец-то сбылись даже те желания, о которых он боялся мечтать, и Вера ответила ему взаимностью. Нет, круче, она сама – сама! – заявилась к нему посреди ночи с поцелуями и самым неромантичным признанием на свете, а потом пообещала прибить, если только Дериглазов попробует встречаться с кем-нибудь другим.

И, чёрт побери, вот уже две недели он был просто бесконечно счастлив. Бывают в жизни моменты, когда тебя поглощает истинная эйфория. Она окутывает с головой, обволакивает, подобно пузырю, через который не проходит ни единой плохой эмоции. Дима любил Веру, действительно любил. Эта заноза и зажигалка и раньше раскрашивала его жизнь сотней цветов и оттенков, а теперь Димка имел полное право сказать «моя заноза» – и всё становилось ещё ярче. Наверное, даже приторно ярким.

По крайней мере, тот же Стас каждый раз закатывал глаза, залавливая Диму со своей сестрой. Неважно, чем они занимались в данный момент: целовались, смотрели киношку, устроившись в обнимку на диване, играли в плойку, пололи огород на даче Дериглазовых или спорили, кто из супергероев лучше, – Вероцкий считал, что вместе они выглядят «слишком мило» и «так долго не может продолжаться».

Что ж, как оказалось, он был прав…

Димка не знал, как и почему в тот день вместе со Стасом на дачу к его приятелям поехала Вера. Почему решилась? Не предупредила его? Не кинула смс? Не позвонила? Пять лет прошло, а ему так и не удалось узнать ответа ни на один вопрос.