– Ты пришел ко мне не просто так, – жестко бросил Игнатьев. – Говори.
– Там ещё девочка поступила… Ровесница Зареченской. Изуродовано лицо, ожоги, осколочные ранения. Она, видимо, прикрыла собой беременную Зареченскую. Вся спина разорвана. Фактически живой мертвец. Я проверил документы. Анастасия Дёмина, приехала поступать в универ. Есть выписка из детского дома, сирота.
Холодок побежал по спине даже видавшего виды Игнатьева.
– И?..
– У неё тоже четвертая отрицательная.
Мужчины снова переглянулись.
Игнатьев, сжав кулак, подпер им подбородок, а потом с силой вдарил кулакам о стену. Ещё и ещё…
– Торов, ну почему жизнь такое дерьмо, а?
– Тебе нельзя так говорить. Ты – врач, ты спасаешь жизни.
– Да?! Спасаю?! А почему нам сейчас приходится выбирать?! А?!
– Потому что жизнь – дерьмо.
– Сема…
– Что, Сема? Там две жизни, тут одна…
– И то, что Зареченская при деньгах, конечно, ничего не значит!
– Значит, мать твою! Ты хочешь получить оборудование для УЗИ-кабинета? А для исследовательского центра? Ты хочешь ремонта в лаборатории? Мне продолжать?
– Не надо…
В голосе Игнатьева послышалась горечь.
– Семен, ты знаешь, что делать. Готовь бригаду и операционную.
Глава 4
По дороге в офис Михаил принял решение – сегодня же разъехаться с Настей. Чем меньше они будут пересекаться, тем быстрее остынут.
Он даже не собирался возвращаться в коттедж в поселке. Пусть пока она там поживет. Он обоснуется в городской квартире, да и до офиса добираться легче.
Если Настя и дальше будет гнуть свою линию «люблю, развода не дам, шантаж ребенком» придется действовать жестче.
Не хотелось бы.
Чтобы провести встречу в нормальном режиме, Михаил запретил себе думать о жене. Хватит. На сегодня так точно. Если только вечером. И то, когда напьется в одиночестве, чтобы забыться и провалиться в пьяный сон.
Или свалить в клуб? В «Берлогу». А что, мысль. Давно Зареченский не участвовал в боях без правил. Кости разомнет. Ага, а на следующий понедельник на переговоры с японцами заявится с разбитой физиономией, вот забавно-то будет.
Мысль про «Берлогу» пришлась Михаилу по душе, но участие в боях пришлось откинуть. Когда-нибудь попозже. Это в молодые годы можно было запросто себе позволить то, что душе заблагорассудится. Сейчас приходилось взвешивать каждый шаг и думать о последствиях.
Жизнь учит на своих ошибках и порой бьет очень больно.
В офисе кипела работа. Подчиненные знали – опаздывать нельзя, поэтому к приезду Зареченского все были на рабочих местах.
Елизавета, его личный помощник, тотчас сорвалась с места и сразу же прошла за ним в кабинет.
– Михаил Николаевич, звонил Дуров. Они уже едут.
– Хорошо. Будем общаться в малой переговорной.
Лиза кивнула.
– Кофе? Чай?
– Давай кофе.
Михаил относился к тем немногочисленным людям, которые не делали предпочтения между кофе и чаем. Иногда мог неделю пить только чай, потом резко переключиться на кофе. Елизавета знала его особенность, поэтому каждое утро спрашивала.
А вот Настя так и не удосужилась обратить внимание на особенность мужа.
Черт!
Снова она!
Зареченский дернул галстук, сдирая его, потом снова выругался и пригласил Лизу.
– Завяжи, пожалуйста.
Елизавета была идеальным работником. Красивая, эффектная шатенка, мама двух деток, никогда не бравшая больничный и уходящая с работы после него.
Он как-то раз спросил её:
– А муж… Не ворчит?
Всегда сдержанная, собранная Лиза внезапно покраснела, и в её серьезных глазах появилась теплота:
– У нас немного странная семья.
Она никогда не распространялась про свою жизнь вне офиса. Самое необходимое Михаил про неё знал, личное его не интересовало.