Часа через два мы выкатились на пыльную извилистую дорогу и устремились на станцию Приисковая, чтобы разделить добычу, сесть на поезд и уехать из Забайкалья навсегда.

Была глубокая ночь, когда мы с потушенными фарами добрались по извилистой как змея дороге до желанной станции. Там мы завернули в тихий заводской двор, добыли телегу для ящика и бросили верную машину среди куч битого кирпича в глухом переулке.

– Да, Ба, вот это история, – вздохнул я с удовольствием и спросил: – Что же вы сделали с ящиком?

– А вот слушай. Мы были так измучены и голодны, что решили пробраться в горняцкую столовую, подкрепиться чем бог пошлет и поискать инструментов для взлома нашего ящика.

– Ну что ж, – сказал дядюшка Рум, когда мы пробрались через окно в кухню, – теперь пора и червяка заморить. А много их там было на дне, не правда ли?

– Ящиков? – мрачно спросил Серый.

Руки у него дрожали, весь лоб покрылся маленькими капельками пота. Он никак не мог восстановить дыхание после переноса ящика из телеги в столовую.

– Япошек, дурень, – мрачно загоготал предводитель. – Да и рыбы что надо, – продолжал посмеиваться поверивший в свою удачу Рум.

На кухне, как назло, все было прибрано, вымыто и попрятано по кладовым.

– Даже сухарей нам не оставили, – вздохнула я, проверяя хлебные ящики.

Но вдруг я наткнулась на маленькую кастрюльку с отбитой по краям эмалью и выведенным на боку красным инвентарным номером. В ней было штук тридцать поджаренных на сале котлет. Вот это была удача! Мы, едва веря своему небывалому счастью, набросились на эту кастрюльку и опустошили ее в момент.

Ах, что это были за котлеты! Никогда в жизни ни до, ни после я не ела таких чудесных котлет.

– Ну что ж, – вытирая пальцы о грудь, пресыщенным голосом сказал Рум, – настало время делить нашу добычу поровну. Я как главный организатор возьму себе половину, а вы с моей женой поделите все остальное.

– Слишком много шику для одной парочки, – прошипел Серый и достал из-за пояса наган. – Достаточно для вас будет котлет.

– Да ты что, салажонок, – покатился от хохота Рум. – Да ты же и вскрыть его сам не сможешь.

– Боюсь, этим буду заниматься не я, – мрачно сказал предатель и выстрелил в потолок.

– Ты что, сукин ты сын! – рявкнул Рум. – Хочешь, чтобы нас накрыли вместе с ящиком?

– Не петушись, Румул, – сказала я мужу. – Этот иуда только и хочет, чтобы сюда нагрянули.

– А ты права, – прищурился на Серого Рум. – Эта крыса нас давно подсиживает.

– Хорош болтать, – прервал его Серый, – а то, я гляжу, ты вот-вот расплачешься.

– Ты тоже не унывай, – огрызнулся Рум.

Не успел он это договорить, как с улицы раздался голос из громкоговорителя. Нам сообщили, что столовая окружена, и приказывали выходить с поднятыми руками. Едва Серый отвел взгляд в сторону окна, как Румул схватил столовый нож и метнул его прямо в сердце Серому. Тот рыкнул, пошатнулся и выстрелил.

В следующее мгновение Серый повалился навзничь, а Рума я успела подхватить под руку:

– Что с тобой?

– Ничего страшного, – сказал мой героический муж, прикрывая рукой рану в животе, и добавил: – Вот что, старуха, давай вскроем ящик, возьмем, сколько сможем унести, и попробуем отсюда выбраться.

– Но как нам взломать ящик? – воскликнула я. – Я уже не говорю о том, как нам отсюда теперь выбраться…

– Положись на дядюшку Рума, – улыбнулся раненый. – Ты что, забыла, что у меня все всегда продумано.

Лицо у него искривилось от боли, и он зажмурился.

– Там, в моем мешке, – указал на рюкзак муж, – лежит несколько шашек взрывчатки. Возьми одну и взорви этот сейф ко всем чертям. Может быть, деньги и пострадают, но нам все равно не унести всего.