Так вот, братцы, то, о чём я пишу, это не некий исторический факт. Это то, что подсказывает мне моя кровь. Кровь потомка многих народов, но, прежде всего, кровь сына славянского рода. Я пишу сказку, но, думаю, каждый поймёт, что сказка – ложь, да в ней намёк, добрым молодцам урок.

С уважением к ко всем читателям всех родов, племён, народов и рас, полов, возрастных групп и кулинарных пристрастий.

Димитрий, потомок немецких вояк, но сын русской женщины, русский по духу и образу мысли, православного вероисповедания, но помнящий о вере пращуров, так как отголоски этой веры до сих пор влияют на житие наше. Патриот своей родины, той земли, на которой родился, живу и где родились мои дети. Анархист по убеждениям. Любящий муж, сын, отец и дед.

Мир вам, братья и сёстры!

Сказка начинается…

Студеная вода и Чёрный медведь

Глава первая. О том, что все всегда знают, чего делать не надо, но всё равно делают

Когда-то все, даже самые храбрые и достойные люди, равно как и законченные негодяи, были малыми детьми. Так уж, простите, матушка всего живого, богиня Дивия, устроила. И, как правило, чем более мы непоседливее и любопытнее в детстве, чем больше нас ругают женщины и наказывают мужчины, тем большую мы, когда подрастём, приносим пользу нашему роду, если, конечно, доживаем до этого счастливого возраста с руками, которые суются, куда не стоит их совать, и ногами, которые ходят там, где лучше не ходить.

Вот так и достойный, уважаемый муж, прославленный своими великими деяниями, во многих землях о ком сложено немало песен, а о подвигах которого ходят легенды, известный в миру под добрым именем Волеслав рода Радимичей из племён Кривичей, не всю свою жизнь был могучим воем и мудрым предводителем. Бывали когда-то такие времена, когда он не обводил грозными очами залы, где его решенья ждали другие славные мужи и храбрые вои. Некогда и он был неслухом, и его вечно бранили в женской избе, где, собственно, он и жил с мамкой и остальными бабами, так как был мал ещё для мужской избы, куда мечтал попасть. Мечтал он в основном перед тем, как заснуть, видя себя в облике славного героя. Но до этого было пока ещё далеко, а в бабьей избе всегда находилось что-то вкусное и добрые сказки на ночь. А также редкий день Волеслава, которого тогда ещё кликали Волькой, обходился без того, чтобы кто-то из мужей рода не надрал ему уши или не угостил хворостиной по известному месту, тому самому, куда обычно влетает хворостиной или иным схожим с ней предметом разным неслухам и буянам в том самом нежном возрасте, пока они поперёк лавки лежат.

Так вот, Волеслав пока ещё не вырос, а был всего лишь Волькой, чумазым мальчуганом, что щеголял одетым по последней в селе моде, которая, правда, за прошедшие тысячелетия не претерпела сильных изменений, а именно, в порты (одежда для детей), штаны и рубаху из грубой сероватой льняной ткани, которую называли портно, собственно по этой причине порты звали портами. Причём, поверх рубахи у Вольки была совершенно новая меховая безрукавкас мехом вовнутрь, точно такая как у его отца, охотчего мужа (охотника). На ногах у него были отличные лапоточки, которые, нужно отметить, Волька сплёл самолично, и они были надеты поверх обмоток, сделанных из того же самого льняного полотна, портна, что и порты на Вольке. Грязные светло-русые волосы были схвачены кожаным ремешком в пучок на затылке, а лоб опоясывал берестяной обруч с рунами, которые обозначали его принадлежность к роду и оберегали его от бед, по ходившим в те времена представлениям о том, что может уберечь ребёнка от бед. Но, правда, иногда обруч менял расшитый рунами детский платок, который вы никогда не догадаетесь из чего был сделан. Верно, из портна, но только не такого грубого как остальная одежда. На груди, под рубахой, был надетый матушкой оберег. Ну в принципе, пожалуй, и всё. Хотя нет, чуть было не забыл, рубаху Волька заправлял в штаны, а штаны были подвязаны поясом, на котором в кожаных ножнах гордо болталась самая главная ценность Вольки – охотский нож, подаренный отцом. Да-да, Волька уже достиг того возраста, когда мужчина рода был обязан носить при себе оружие. И этим, нужно сказать, Волька страсть как гордился.