Но порыбачить в тот день Вольке не удалось. Не успели они с ребятами ещё закончить с уборкой навоза, как к сараю подошёл Загор. Загор был старшиной сельских товарников, и он был очень уважаемым на селе мужем. Он водил менять товары, которых было в селе в избытке, и привозил в село всякие нужные вещи, которых недоставало. Летом товарники ходили на Ладьях от реки, на которой стояло село. Ну а зимой ездили на санях по льду той же реки. Кривичский род Радимичей стоял на реке, которую их соседи, племена Муромы (Финно-угорский народ, соседи славян), называли Чёрной рекой, потому что из-за высоких деревьев, что её окружали, вода в этой реке казалась чёрной. Кривичи тоже привыкли звать свою реку Чёрной.

Загор был в таком возрасте, когда о муже говорят, что у него самый расцвет. Роста он был не очень высокого, зато с широкими плечами и могучими руками человека привыкшего к труду, который всю свою жизнь ходил на ладье. У Загора было доброе лицо и вдумчивые, умные серые глаза. Да и сам он был очень умным и решительным. Хотя, как все товарники, был набожным, и всегда приносил богатые и добротные дары на капище, в особенности почитая Чура, что было странно для товарников, которые вечно шлялись далеко от родных изб. А еще Загор был вежливый и умел удивить женский пол, поэтому многие молодые девки в нём души не чаяли и только и искали повода помиловаться, когда он приходил из похода.

– Здоровенько живёте, охотнички, – вежливо сказал Загор, подходя к ватаге молодёжи.

– Здравствуй, дядька Загор, – хором ответили ребята.

– Буду здравствовать, хвала Роду, как же не здравствовать. Помощь нужна, братцы.

– Что нужно, Дядько? – спросил за всех Волька.

Товарников на селе любили. Они всегда привозили много забавных иноземных штук, которые потом раздавали малышне и бабам, и много других полезных для села предметов и охотничьей, и войской (войсковой) снаряги (снаряжение), даже каменные жернова для помола муки, насадки из меди и крепких камней для плугов и тупиц (деревянныхлопат) и, главное, зерно на посев, так как хлеб в тех краях родился плохо, и иной раз не хватало не то что на посеять, а и на еду.

– Так от тебя помощи и жду, поможешь Воль?

– Конечно, дядько, чем помочь-то нужно?

– Ты, говорят люди у нас селе, за водой самый что ни на есть главный? Такое дело, мы тут с братцами по товарным делам в это утро решили уходить. Слыхали, небось.

– Слыхали, конечно, как не слыхали.

– Так вот, думали с утра воды в дорогу понабрать, чтобы постудёнее и посвежее была. А говорят, ты все родники в окрестностях знаешь, нам бы чтоб, водица подольше вкусной оставалась, поможешь, покажешь, где такие?

– Да конечно, покажу, делов-то, вот только с сараем управлюсь, тута чуток осталось.

– Ну добре, чуток я подожду.

Тут в разговор вмешался Бурей, который, подбоченясь, сказал:

– Да иди уж, тут без тебя справимся, и Олешку с собой возьми, может, ещё на что сгодитесь уважаемым товарным людям, мож, подсобите чем за всю нашу ватагу. (Товарных людей товарниками называли за глаза, так как им прозвище товарник не очень нравилось).

В Роду товарников хоть и любили, но путешествовать с товарами по дальним землям никто особо не рвался. Это ж нужно от села родного отходить, от капища, от родовой защиты, от стариков и бабок-ведуний, от волхвов мудрых. Это ж страсть-то какая. А коли голову сложишь не на родной земле, как потом к предкам дорогу искать или среди чужого рода век вековать приживалкой. Да такого врагу лютому не пожелаешь. Тут нужно быть человеком не робкого десятка, и с богами и предками связи постоянно держать. Это не каждому дано, вот почему, хоть Кривичи и были не из трусливых, в товарники мало кто шёл. Вот соседи Мурома, те так вообще с товарами сами не ходили, к Кривичам на торжки (место, где рода обменивались товаром) приходили. Дома как-то спокойнее. Ну а коли товарник просил по делу подсобить, тут каждый был готов.