Первым решился подойти к Вольке его ближайший дружок Сторожа, которого за быстрые и длинные ноги кликали Олешка.

– Ну что, Воль, темно уж скоро. Ща Медвежака за тобою приходить будет, – испугано затараторил Сторожа. – Иди сам к нему в дебри, а то на село беду накликаешь. Мы ужо с робятами сговорились сказать, что тебя в болото затянуло, чтоб не искали почём зря, а мы за тебя Перуну дары снесем, чтоб за храбрость отметил.

Но Волька только усмехнулся и, подбоченившись, сказал:

– Ну а что мне тот медвежака-то Чёрный, видал я его! Пусть только сунется.

На лицах ребят застыл суеверный ужас. А Волька нагло продолжал:

– Не боись, Олешка, не кручиньтесь, братцы, я со страху умом не тронулся.

– А что тогда? – удивился Бурей, самый рослый и храбрыйиз сверстников Вольки. – Биться будем, как положено воям? Я только за. Негоже нам, как ужам, под камни уходить, род позорить. Всем скопом навалимся, разорвём супостата, как собаки простого медведя рвут. Сами беду накликали, за нами и ответ.

– Да погоди ты, Буянка, не торопись Медведя рвать. Это твой батька Вой знатный, а мой охотник из лучших.

– Так не тяни, Волька, говори, коль есть что сказать, вон совсем темно уж. Я батькин топор взять не успею.

– Что ж, братцы, чтобы я да на зверюгу-супостата управы не нашёл. Как же, братцы, до такого удумать сямогли? Аж неприятно мне! Да чтобы меня медвежака какой напугал, тьфу на него.

И Волька демонстративно кивнул в сторону чащи.

– Слушайте, братия!

Волька присел на завалинку у избы, а вокруг него полукругом сели молодые охотники. После чего, выдержав положенную в данном случае картинную паузу, начал свой рассказ. Но, правда, чуть-чуть приукрасил его, так, самую малость, чтобы говорить складнее было.

Волька рассказал братцам о том, что весь день думал, как совладать с Чёрным медведем. Так крепко думал, так крепко думал, что даже в курятник не стал лезть, куда он похвастался накануне забраться и принести оттуда яиц на всю ватагу, чтобы в огне пожарить. Но это как раз все и поняли, и никто не осуждал Вольку за то, что он пустобрёх, сказал и не сделал. О том рассказал, как, когда уже вечерело, он решил обратиться к известно-мудрой бабе Листвяне, но не под юбку бабью спасаться, а оберег попросить чудесно-сильный, чтобы хоть шансы были с медведем совладать. А то не по чести выходит, медведь, он вон какой большой, все видели, а, Волька ещё пока рогатину носить маловат. Неравный бой есть убийство, а не битва. Баба Листвяна была занята важным родовым делом, горох разбирала, но, узнав про горе-горюшко, что над Волькой повисло и родом всем впридачу, дела отложила и пошла с богами говорить. Ну про то, что бабы с богами могут говорить просто глаза закрывая, все хорошо знали. Поговорив с Богами, баба Листвяна дала Вольке очень сильный оберег супротив медведя и наказала разбить. Правда, обо что разбить, Волька говорить не стал. Да это и так было понятно. На его плечах и волосах ещё не высохли пятна от заговорённой воды, что в глиняшке была. Так вот, до завтра, до полудня, Черный медведь не сунется. Он страсть как воды заговорённой боится. Ну а после ему меня и не взять, так как боги научили бабу Листвяну, как злодея отвадить. Нужно как рассветёт до колодезя али до любого родника со студёной подземной водой добежать и вёдрами ту воду таскать, чем больше вёдер перетаскаешь, тем больше в тебе духа студёной воды будет. А дух тот Чёрный медведь не переносит.

– Понятно?

– Понятно! – дружным хором ответили слушатели.

– А что так не переносит духа студёной воды? – на всякий случай спросил Олешка.

– Ну ты ваще! Что, не знаешь, что буркалы из огневой Смородины реки, а её, реку эту, подземные ключи затушить могут? Вот и оберегается ключей тех и воды студёной Медвежака, тьфу на него!