Становится вдруг страшно, что, когда встану, на юбке будет пятно. Эта мысль накладывается на опасение быть раскрытыми, и внутри потихоньку начинает зреть настоящая паническая истерика.

"Нет...нет...Нет!" - беззвучно шевелю губами, хоть Лёвка на меня и не смотрит.

Но похоже боковым зрением всё-таки следит, потому что тут же улавливает моё настроение и, отпуская щиколотку, чуть отталкивает от себя мою стопу. Наконец, господи!

Сразу убираю ногу. Не могу при этом сдержать сдавленный вздох и вижу, как Лёвка тоже выдыхает сквозь зубы, опять меняя позу и откидываясь на спинку стула. Так и смотрит только на моего отца, будто жутко увлечен беседой.

Резко сажусь прямо, поджимаю ноги под стул. Знобит. Внутри раздрай.

Что сейчас произошло? Я просто неправильно сыграла, и он меня проучил, или...Что?

О, чёрт, да ничего. Ничего такого не случилось, ничего это не значит. Просто пошлость за столом.

Не строй иллюзий, Гулико, розовые стекла, бьющиеся вовнутрь, это больно, да?

Постепенно выравниваю дыхание, обрастая привычной ледяной коркой, даже нахожу в себе силы с невозмутимым видом что-то жевать. В разговоры сама не вступаю, но улыбаюсь, когда обращаются ко мне и даже впопад говорю. Это легко, потому что теперь Лёвка, сидящий напротив, делает вид, что меня вовсе не существует.

Его серые, тоже уже потухшие и ставшие привычно ледяными глаза равнодушно скользят мимо меня, не задерживаясь ни секунды. У него это настолько отлично выходит, что в какой-то момент мне начинает казаться, что произошедшее было плодом моего воображения, и лишь то, как Лёвка болезненно морщится, вставая и поправляя ширинку, когда Егор минут через пятнадцать зовет его покурить, убеждает меня, что все было более, чем реально.

Так тебе и надо, мелькает у меня в голове, пока наблюдаю краем глаза, как они выходят из гостиной, и прячу мстительную улыбку, прижав бокал к губам.

Что, до сих пор стоит, да?

- Гуль, садись к нам! - машет мне в этот момент моя двоюродная сестра Соня с другого конца стола, - Что ты там, с мужиками, забыла?!

И хлопает по свободному рядом с ней стулу. Тут же хватаюсь за предложение и, поцеловав папу в щеку, сбегаю с места напротив Лёвки к девчонкам. Помимо Сони там еще Наташка, соседка родителей, дочь Ульяны Вячеславовны, и Мириам, школьная приятельница моя. Все мне давно знакомы, как и абсолютное большинство людей за столом.

Девчонки хихикают, наливают в мой бокал до краев, чокаются, и продолжают, шушукаясь, уже и мне рассказывать какую-то прерванную сплетню. Я не знаю людей, о которых они говорят, но история пикантная, содержащая и голожопого любовника на балконе гостевого дома "Арес", который тут за углом, и погоню за неверным со сковородкой в руках, так что уже через минуту я смеюсь со всеми остальными до слёз.

Стресс отступает наконец, ослабляя свои раскаленные клешни, сдавливающие мне грудную клетку и горло. Становится легче дышать, внутри начинается пузыриться нелогичная легкость, как после любого пережитого потрясения. Боковым зрением замечаю вернувшегося в гостиную Лёвку, и внутри еще ярче весело звенит от того, что улавливаю, как он, не сдержавшись, раздраженно хмурится, поняв, что я пересела.

Вечер идет своим чередом. Под захмелевший веселый гул присутствующих часть гостей начинает играть в "крокодила", часть - петь под гитару, которую принес деда Вахтанг, а кто-то и дальше просто болтает за столом. Разделяемся на группки по интересам.

Я бы присоединилась к поющим, но там Лёвка, потому просто продолжаю болтать с девчонками, пару раз выходя с ними на крыльцо покурить. Курит из всех нас только Наташа, но майская свежая ночь слишком притягательна, чтобы не постоять рядом с ней и не подышать, любуясь крупными звездами в небе. Мужчины тоже выходят, и Лёва среди них, но, даже когда мы стоим на небольшом крылечке в одном тесном шумном кругу, он не смотрит на меня. Совсем.