Человек сощурился и убедился в том, что зрение его не обмануло. Под нещадно сгибаемыми парусами из-за мыса показалась маленькая, будто водомерка, шхуна. Она уже складывала свои белёсые крылья, матросы брались за вёсла. Корабль на фоне волн выглядел уже не так жалко. Его борта гордо встречали водяные удары. Заострённый нос уверенно рассекал гладь, приближаясь к привязанной к скалам лодке. Человек на ней склонился в три погибели. На дне его судна лежала кожаная сумка, уже, безусловно, мокрая после всех испытаний океана. Он открыл и проверил её, после чего оставил закрытой лишь на одну единственную пуговицу. Спрятав руки снова под плащ, человек стал покорно ждать.

Боцман хрипло кричал, подгоняя матросов, которые били по воде вёслами. Несколько младших офицеров собрались на верхней палубе. Придерживая низкие кивера, они с корабельного носа внимательно смотрели на качающуюся лодку. Все вместе они, закутанные в шинели, прячущие носы в меховых воротниках, были почти неотличимы. Лишь поодаль стоял старый бородатый полковник, опираясь на заряженный Шарпс, и всё думал – закурить или нет.

Со стороны мостика, скрипя досками и сапогами, прошёлся молодой сержант – именно это означали погоны на рукаве, выглядывающем из-под крылатки. Прикрываясь рукой от ветра и брюзгливо щурясь, он остановился рядом со старшим офицером. Усики на смуглом лице юнца были совершенно не к месту. Волосы были так коротки, что даже не реагировали на ветер. Сержант носил на портупее поверх мундира пять металлических печатей круглой формы.

– Что, нельзя было выйти в лучшую погоду? – кинул он полковнику.

Тот сверил сержанта недовольным взглядом.

– Метаписец… Это лучшая погода, когда ни нам, ни Ему нечего опасаться. И ты здесь, не чтобы задавать вопросы. Здесь ты только солдат.

Лицо сержанта загорелось озлобленным румянцем. Он по привычке опустил руки на портупею, но полковник и не посмотрел на него. Он задумчиво разглядывал еле заметный галоклин, следил, как уменьшается расстояние между шхуной и мелкими скалами.

– Спускайте челнок! – выкрикнул он. – Якорь!

Ответственные матросы бросились к правому борту. Старший офицер не обращал внимания на них. Разглядывая лодку впереди, смотря на эти тучи, всё ближе подплывающие к ним, он не мог избавиться от мысли, что добром этот день не закончится. Он был на этом судне чуть ли не единственным, кто имел представление о сути встречи на спорной территории. В той лодке находился информатор – человек, который предоставлял Нортфорту, а в частности Институту, информацию об «объекте», или посол этого самого информатора. И в прошлом году миссия трёх метамастеров была с треском провалена. Подозрения не могли не касаться информатора. Хотя он изначально сообщил Нортфорту интересные подробности о планах императора, обе его наводки привели агентов Института в ловушку. Это было тревожно.

Убедившись в том, что посол на чёлне благополучно спущен на воду, полковник передвинулся к другому борту, а метаписцу, что ходил за ним, как собачий хвост, сказал:

– Бери свои железки и следи за ними.

– «Ними»? – переспросил тот.

– За ними обоими.

Выдохнув и потянув замёрзшие на ветру руки, сержант снял с ремешка две печати. Инструменты, благодаря стальным петлям, были надеты на костяшки, на манер кастетов. На внешней стороне были выдавлены чёткие графемы с плотно стоящими знаками и буквами. В левую руку он также взял металлический коробок – зажигалку немаленького размера. В бороздах графем поблёскивало какое-то неизвестное вещество, которое метаписец поспешно спрятал от моросящего дождя, перевернув печати вниз. Он хмуро смотрел, как чёлн приближается к скалам. Руки в кожаных перчатках чесались от желания уже что-нибудь сделать. «Как же бесят эти солдаты. А меня даже и не спрашивали, хочу ли я с ними работать! Простые неотёсанные дураки, которым и податься некуда, – приговаривал он про себя. – Только и умеют, что пальцем куда надо давить! Ни грамотности, ни ума нет. А неоправданного высокомерия – сполна», – он ещё раз покосился на бородатого офицера, но смолчав, вернул своё внимание к морю.