Эрик не думал. Как мог он думать, как мог задуматься хоть на секунду? Мысли – помеха. Отбросить мысли. Оставить только чувства. Пусть сердце ведёт его вперёд. Он помнил лицо Элизы – лицо, которого он недостоин. А если его он недостоин, достоин ли он жизни? Что может быть важнее этого? Ну полно.

Эрик рванул руку. Кольт оказался в ладони. На мушке теперь темнела фигурка Декстера. Он убьёт его сейчас. Докажет себе, что он… что он слаб. Выбирает смерть, вместо искупления. Рука его обмякла. Он не может? «Спроси лучше, нужно ли?» – услышал голос Лизы он. «Нужно ли…»

Секундой ошеломлённый Декстер понял – он медлит. «Я жив! Я буду жить!» В страхе он схватил пистолет и выстрелил. Громкий хлопок разнёсся по полю. «Я умер?» – теряя равновесие, Эрик увидел небеса – серые, беспросветные. И где-то со стороны реки показалась высокая фигура. Она что-то кричала и ругалась.

– Брат!..

Стоящий при входе в церковь Деон видел это. Хотя он сам больше поверил бы, что он заснул второй раз. То, что сейчас произошло, было невероятно. Он поднёс руку с кольцом-глазом к лицу и произнёс: «Dęųs Eŗoŗ, ŗęliŋqm zę æx iŗ faŧųs’d õmaŧųŋ [Господин Ерор, оставь это на совесть судьбы]». Клинт Хартман стоял над телами рейнджеров и брезгливо смотрел на лужи крови, растекающиеся по траве. Он подошёл сначала к Далтону, вытащил у того из кобуры револьвер. Очень странно он взял пистолет – вверх ногами и пальцами за барабан – и, открыв его, перевернул. Все патроны с тихим звоном посыпались на землю. С такой же целью он переломил все ружья. Наблюдая этот необычный ритуал, начитанный Деон стал вспоминать – рыцари презирают огнестрельное оружие. Им запрещено его брать, пользоваться им и тем более убивать из него. И сейчас, перестраховываясь, Клинт разряжал всё, что могло стать причиной нарушения табу.

Рыцарь, накинув обратно свой плащ, поднялся по ступеням к ошарашенному монаху. Не замечая его состояния, смотря куда-то совсем в другую сторону, Клинт спросил:

– Здесь есть кони?

Деон боязливо посторонился рыцаря. Его вид, его лицо, рукоять его рапиры, выглядывающая из-под плаща – всё напоминало о жестокости этого человека. Монах был уверен, это – посланник Дьявола. Рыцари – в книгах то были благородные воины. Он даже восхищался их смелостью, их отвагой, но сейчас, вероятно, впервые усомнился в священных текстах.

– Ты меня слышишь, святоша, твою мать? – крикнул на него Клинт.

– Я? Д-да…

– Где лошадь? Мы едем сейчас.

– В-вы… – Деон собрал всю силу духа в кулак. – Вы убили всех этих людей. Если вы не боитесь закона, побойтесь Бога! Что вы натворили? Вы, видимо, убили не только невинного нага, – сколько ещё людей вы убили? Вы грешны!..

– Ты тупой что ли, святоша? – нахмурился Клинт. – Где лошадь?!

«И что я могу сделать? – думал Деон. – Что противопоставить грубой, глупой силе? Возможно, он просто однажды столкнулся с испытанием Бога и не справился. Его боль, – он заставляет других чувствовать её, чтобы не страдать самому. Не зря Ерор свёл меня с ним дважды! То вызов! Я должен исправить это, спасти его душу! Его грехи – их можно искупить, я знаю! Это воля Божья!»

– Лошади в стойле, господин Хартман, – неожиданно твёрдо сказал Деон.

– Правда что ли? – Клинт раздражённо сложил руки на груди. – Где стойло, умник?

Деон проводил его в стойло. Когда они вдвоём проходили мимо остальных, монах посмотрел на старика прощальным взглядом. «Я бы взял с собой все эти книги, но повозки у меня нет. Уеду я на неделю или больше, – рассуждал он. – Я скоро вернусь, Артур, Анна. Обещаю». Он аккуратно переступал трупы, стараясь не смотреть вниз и не думать, что там. Чувствовал себя он ужасно. Отдав в стойле коня Клинту на проверку, он помолился Ерору, и на сердце стало легче.