– Исмагил, из-за похода в цирк не надо делать из меня стерву.

– Хорошо, я все понял.

И мужчина взялся за дверную ручку, чтобы поскорее покинуть комнату.

– Знаешь…

– Все, Саида, я все понял. Хорошо тебе провести время, – и вышел в коридор.

Межкомнатная дверь с щелчком закрылась, и мужчина оказался в тишине.

– Можно к тебе? – постучался Исмагил к сыну.

Дверь сразу же распахнулась.

– Зачем ты стучишься, пап?

– Потому что у каждого человека свое личное пространство: и у мамы, и у меня, и у тебя. И всегда надо спрашивать у человека разрешения, чтоб эти границы не нарушать. Ну, чем занимаешься?

– Да ничем, – мальчик пожал плечами, – мама опять ругается?

– Нет, почему ты так думаешь?

– После того случая мама сказала, что я наказан, а тут мы идем в цирк!

– Но ведь мы тебе давно обещали. Несдержанные обещания – это плохо.

– Но я ведь наказан.

– В последнее время от Натальи Степановны не было замечаний в твою сторону, и ты дал мне честное мужское слово, и по твоим оценкам я вижу, что ты его держишь.

– Я очень стараюсь, пап. Вот только русский – ужасный предмет.

– Это что за слово?

– А как по-другому сказать?

– Трудный, улым.

– Хорошо, русский – трудный предмет. А мы скоро пойдем в цирк?

– Сейчас и пойдем.

– Так начало в пять! Еще много времени.

– А мы с тобой пока погуляем, зайдем куда-нибудь чай пить.

– Ого! И мама не против гулять?

– У мамы, улым, дела появились. Срочные. Мама не сможет с нами пойти.

– И в цирк не придет?

– Да, к пяти часам мама еще не освободится.

– Это вы из-за этого ругались?

– Мы же не ругались, улым. Просто мы люди эмоциональные, вот и получается, что громко говорим.

– И мама опять поздно придет?

– Ты мне лучше скажи, что ты наденешь, а лучше покажи.

– Пап, я все продумал! Я надену зеленую рубашку. Иногда клоуны вызывают детей из зала, чтоб они помогли с номером, поэтому надо выделяться.

– Ты и вправду все продумал! Давай собираемся, встречаемся через семь минут в прихожей. Ты сумеешь отсчитать?

– Конечно, ты же меня научил. Семь минут. И не опаздывай, пап.

– Почему у тебя такое хорошее настроение? – допытывался Газ у друга, пока они набирали воду в ведра. – Нет, ты и так всегда нехмурый, но, мне кажется, в твоей жизни случилось что-то крутое.

– Да уж, – заулыбался Славик, – я не еду в Будапешт и иду на бал!

– Ого! Я б заплакал, если б не поехал в Будапешт и пришлось бы идти на бал.

– Я теперь набираюсь смелости, чтобы сделать важный шаг в своей жизни.

– Ты будешь читать наизусть?

– Нет.

– Ты будешь танцевать?

– Не об этом речь!

Тут дверь распахнулась, и на пороге ванной появилась Фахрия.

– Почему так долго? Я уж решила, что вы утонули!

– Ты надула шарики?

– Нет, Георгий надувает еще только четвертый.

– Вот, иди дальше надувай.

Дверь захлопнулась.

– Почему ты не едешь в Будапешт?

– Это очень странная история. Ко мне подошла Сылу Саматовна…

– И попросила не ехать?!

– Нет, немного по-другому.

– А ей зачем это надо?

– Да ты слушай! Сылу Саматовна наказала Георгия, и они теперь после уроков беседуют на тему школьного дня.

– Меня б так в детстве наказывали!

– И Георгий попросил Сылу Саматовну поговорить со мной, чтоб я поговорил с папой и уговорил его взять Гошу с собой в Будапешт.

– Так, Георгий идет к учителю, учитель – к тебе, ты – к папе. А Гоша с тобой, живя в соседней комнате, поговорить не мог?

– Он застенчивый. Папа уже купил два билета, поэтому втроем мы лететь не можем, и я остаюсь.

– Крутой у тебя папа.

– Я сначала боялся, что он не согласится, папа спрашивал у Марии апа, хочет ли Гоша в Венгрию, но она отказалась, а, оказывается, мой брат очень хотел с нами полететь.

– А за Гошу все решает Мария апа?