Всё это как-то разом в голове промелькнуло, впрыскивая в кровь эйфорию, отрывающую от земли.

Хорошая девочка…

Пока эта девочка рот не открыла и снова не начала шипеть как змея!

От того, что за пару секунд уже успел столько напридумывать, во рту разлилось горчащее разочарование. «Да и пошла ты!» – запульсировало в голове в ответ.

Мало здесь что ли баб?

Другую поадекватней найду, а ты сохни, сколько влезет, по своему Янычу.

В ту секунду я твердо решил забить на наш спор и стереть видео, чтобы больше не связываться. Всё равно я не смогу выполнить свою угрозу и его выложить. Ведь это по Наумову ударит, а он – мой научный руководитель. Я что? Дурак?!

Вот только уже час, как мы катаемся, а я больше ни о чем думать не могу. Какое-то наказание!

Ладно, рыжая, доиграем в «желания» и тогда точно тебя пошлю.

Пристаю к берегу. Кир спрыгивает с ватрушки и ловит на руки Зару, помогает ей на берег выбраться. Смотрю, как она аккуратно отталкивает его, напоминая про границы, а он всё равно как привязанный следом. Со стороны стрёмно наблюдать, конечно. Сразу думаешь, что и ты вот так же тупо смотришься.

И надо бы прекращать. Но пока не могу.

– Кирюх, поведёшь? Покатаешь Соню? – предлагаю Мельнику.

– А ты?

– А мне на базу надо. Кое-что забыл…

– Что забыл? – удивляется.

– Надо и всё.

– Ну смотри,– растерянно.

Спрыгиваю в воду, не заботясь о том, что шорты тут же мокрые насквозь, и отправляюсь проверять, как там поживает мой ядовитый Цветочек.

Ещё не видя саму летнюю кухню, слышу приглушенный веселый шум и как над ним льётся слабоватый, но очень милый женский голосок, чувственно перепевающий слезливую нетленку Максим под гитару.

Такая нежность на зеркалах, Где тени поз на школьном платье Рисуют нежность на телах А в глазах лето бесконечно, ещё так нежно.

Невольно замедляю шаг, прислушиваясь, пока огибаю здание нашего корпуса. Красиво поёт, с чувством, будто кому-то определенному…

Внутри тонко и трепетно тянет. Я не романтик, но сложно не поддаться очарованию женского мелодичного голоса, особенно, когда вокруг тебя южная густая ночь, а на губах ещё чувствуются солёные морские брызги.

И до рассвета скрывала ночь Мерцанье слёз. О, это лето Сгорало в сотни тысяч звёзд, в любовь одето Роняло небо на лучик света

Поёт дальше девчонка, и остальные начинают ей нестройно подпевать, отчего голосок вокалистки размывается в хоре толпы.

Интересно, кто она?

Выхожу к веранде, около которой развели истинно пионерский высокий костёр, быстро пробегаюсь глазами по расположившимся вокруг огня ребятам и…застываю, увидев Алиску, играющую на гитаре.

Она сидит на бревне ко мне в профиль и потому сразу не замечает.

Её красные в неверных бликах костра волосы разметались по светлым плечам, тонкие пальчики ловко перебирают струны, намекая, что, скорее всего, она занималась в музыкальной школе, а не просто выучила пару аккордов во дворе, как я. Упругая грудь, обтянутая голубой тканью, высоко вздымается на вдохах, а поддернутые мечтательной дымкой синие глаза впиваются в Яныча, сидящего напротив.

И смотрит она на него так, что, кому именно Цветочек так ласково поёт про первые летние потрахушки, не вызывает сомнений.

Внутри глухо взрывается что-то тёмное и горячее, отравой растекается по венам. Хочется её придушить…

Хоть бы постеснялась людей вокруг…Но куда там!

Больше не забыть это лето Ветром по щекам будет где-то Осень целовать, жаль, наверно Ветер не умеет так нежно

Томно выводит бесстыжая коза, пожирая поплывшим взором Наумова, который, хоть и смотрит на неё в ответ с отстранённым видом, но при этом крепко что-то сжимает у себя в спортивных штанах.