– Думаю, эти вещи, – заговорил Александр в полной тишине, – не должны решаться мимоходом. – Он посмотрел на патера и добавил тише и с расчетом, что эти-то последние слова и будут запомнены лучше всего: – И не на сцене.

Стукнув по микрофону, он при той же гробовой тишине пошел за кулисы. Тут Андрей загораживал дорогу долговязому типу во фрачной паре, который хотел идти на сцену и сконфуженно шептал, что его не так поняли. Александр догадался, что долговязый тип был ландграф, хозяин дома и председатель комитета, и без церемоний вручил ему чек. Реакция ландграфа удивила и его, и Андрея: по вытянувшемуся лицу и задрожавшим рукам можно было подумать, что он принимает подаяние.

На обратном пути Александр сказал водителю и старшему машины остановиться на берегу залива и, пока охрана рассредоточивалась окрест, спустился с Андреем к воде. Купальный сезон миновал, пляжи были пустынны, лишь одинокие фигурки, напоминавшие шахматные, виднелись рассеянными по косе до самого горизонта, где туманное зеркало залива соприкасалось с зеркалом небосвода.

Александр не начинал разговора, потому что знал, что Андрей отыщет сейчас в песке камень и запустит им в воду. Так и вышло – среди взморника Андрей раскопал камешек, отряхнул его, придирчиво осмотрел и зашвырнул в волны так далеко, как только мог.

– Мне нужно посмотреть доклад, – сказал Александр.

Ногой Андрей провел по песку дугу и притопнул в конце ее:

– А знаешь, как я вижу это все для себя? Сначала меня поставили к стенке, а потом отпустили с богом… – Он похлопал себя по бледной звездочке шрама над бровью. – Ты про доклад, а мне сейчас важно другое.

– Что?

– Во-первых, если помнишь, ворота нам открыли сразу, как я начал орать на дежурного. Помнишь?

Александр пожал плечами.

– Ну конечно.

– Но такие нарушения зоны контроля допускаются только после приказа кого-то из членов совета… – Андрей махнул рукой, опережая его возражение. – Погоди. И допускаются, если не самому этому члену приспичило. Вчера из членов совета, кроме Государыни и тебя, был первый советник. Ее величество была на приеме. Остается советник. Но, во‐первых, этот хрыч должен бы сам находиться на пульте, во‐вторых, Государыня, когда вызвала меня, сказала, что он напился в стельку и за докладом на Факультет должен ехать я, а не он. Ты что-нибудь понимаешь?

– А ты говорил с дежурным? – спросил Александр.

– Нет.

– Ладно. Что там еще у тебя?

Андрей развел руками.

– Что у меня?

– Ты говорил: во‐первых. А во‐вторых?

– А, ну, я про допуск.

– Что именно?

– Получается ведь, Государыня тоже не спала ночь.

– Отчего?

– Если б она спала, сейчас ты бы имел нового шефа охраны.

– Глупости, – отмахнулся Александр.

– Хорошо, что ты можешь сказать мне об этом.

– Глупости, повторяю.

– И что?

– А то, что она проучила тебя. И меня заодно с тобой. Я не должен был идти к автобусу, а ты должен был остановить меня.

– Ну конечно… – поддакнул Андрей с еще неуверенным, но уже довольным видом человека, которому приходится отказываться от неприятных, но стоивших немалого труда умозаключений.

В машине он пообещал придумать что-нибудь с отчетом. Александр хотел спросить его, упоминается ли девушка в отчете, но Андрею позвонили, он пересел, Александр повернулся к окну и увидел, что возвращаются они не той дорогой, какой обычно ехали из города. Он поинтересовался у старшего машины, в чем дело.

– Авария, ваше высочество, – ответил офицер. – Решили в объезд.

– А что там?

– Пожар с кем-то. Пока расчистят…

– Да что именно?

– Не могу знать, ваше высочество.

– Сделай-ка вот что. Свяжись с теми, кто в хвосте. Передай, пусть едут к месту аварии, и все снимут. Камеру потом пусть везут во Дворец и отдадут мне лично. Хорошо?