– Я просто не мог вас не принять, сударыня, – отрывисто произнес император. – Граф Дюрфор сообщил мне, что при вас находятся ценные бумаги от моей августейшей сестры Марии Антуанетты.

– И его величества короля Франции, сир, – сказала я.

– Нам сказали, что вы ехали нелегально, под чужим именем. Нас восхищает ваше мужество, мадам.

Еще раз сделав реверанс, я передала ему письма короля и королевы Франции.

Император нервно вскрыл конверты. Читал он поспешно, словно боялся, что у него отнимут эти бумаги, пропускал целые абзацы, выискивая самое существенное.

Лицо его покраснело. Он рассерженно швырнул письма на стол.

– Что с вами, сир?

– Вы привезли мне старые известия, мадам! Все это я слышал уже тысячу раз… Зачем вы просили аудиенции? Чтобы еще раз услышать от меня «нет, нет и нет!»?!

Я вздохнула, полагая, что мне лучше молча переждать эту волну гнева.

– Бесчисленное количество раз я говорил королю Франции, что отказываюсь помогать ему таким образом! Мой брат, покойный император Иосиф, завещал мне сдержанно относиться к капризам нашей сестрицы… У Марии Антуанетты отобрали два-три наряда, а она уже зовет на помощь всех монархов Европы! Нет, это просто смешно! Да, мадам, смешно! И стыдно! Стыдно так управлять государством, как это делал король Франции… Ну, допустим, я даже поддамся родственному чувству и захочу помочь… Ну и что? Где мне прикажете найти те пятнадцать миллионов, о которых меня просит французский король? Где? Я не знаю.

Леопольд II схватился за звонок. Мгновенно в его кабинете появился лакей с подносом в руках. Император всыпал порошок в воду, залпом выпил лекарство, утерся салфеткой и, немного успокоившись, повернулся ко мне.

– Вы можете садиться, мадам. Итак, как себе воображает Людовик XVI исполнение своей просьбы? Мне негде взять пятнадцати миллионов… Я что – должен учредить налог на воздух? Или задушить своих подданных податями? Нам самим не хватает денег… Или, может, я должен взять в долг?

Он внимательно поглядел на портрет своей знаменитой матери, императрицы Марии Терезии, и шумный вздох вырвался у него из груди.

– Так что, мадам, я отказываю в который раз и бесповоротно… Передайте королеве, что я искренне ее люблю и по-братски советую сократить неумеренные расходы. Ее безграничная любовь к развлечениям возмущала даже нашу мать… Вот так-то, мадам. А что касается побега из Парижа… то это, знаете ли, ребячество… Король ведь согласился признать конституцию? Сам согласился! Почему же он так возмущен?

– Сир, – решилась наконец произнести я, – если бы вам угодно было выслушать меня хотя бы в течение пяти минут…

Леопольд II живо кивнул головой.

– Мы готовы слушать вас, мадам. Именно для этого мы и приняли вас.

Я глубоко вздохнула.

– Начну с того, ваше величество, что я согласна со всем, что вы сейчас изволили мне изложить. Ваши доводы совершенно справедливы. Но беда в том, что вы не знаете всей правды.

– Не знаю? До сих пор я полагал, что у меня прекрасные осведомители!

– Возможно, им выгодно настраивать вас против французского короля… Послушайте меня, сир. Давайте на минуту допустим, что появление Собрания во Франции было делом неизбежным и необходимым…

– Неизбежным – да, при таком способе правления, но не необходимым…

– Допустим, сир, что даже необходимым. Как вы полагаете, ваше величество, в этом случае монарх сохраняет право хоть на какую-то власть и уважение?

– Уважение? Конечно! Особа монарха священна.

– Вот видите, видите, сир! Вы сами говорите, что священна. Но как же это можно согласовать с тем, что происходит во Франции? Там сан короля доведен до такого униженного состояния, что королю неловко показываться на глаза собственному народу!