Теперь я взялся читать список книг на лето, то есть сами книги. Там в последние дни, да и тут было время, что я вспоминал её, дивился её красоте, ужасался своей, и всё рассуждал, думал и опять рассуждал.

Вторник. Я опять сижу за столом и пишу те слова, которые приходят мне на ум, связанные с моими чувствами, событиями, произошедшими со мной, и впоследствии очень значащие для меня. Что же происходит в моей жизни сейчас и происходило за те дни, в которые я не брал днёвник?

Как обычно, немногое. Я читаю книги. Уже прочитал пять штук, три из которых являются томами Толстого «Война и Мир». В семье у нас всё также. Мама, как всегда, ругается, а отец пьёт её, «матушку». Мама всё хлопочет за него. А мне уже надоело. Хотя и раньше я за него не очень-то волновался. Отцом он мне бывает, только когда трезвый. Когда он пьяный, он только и делает, что говорит, что он наш кормилец, и он только носит деньги в дом (и сам же «выносит»). Заткнёт нам рот этими деньгами и считает, что прав. И всё плачет, плачет, плачет…

На улице я вообще редко бываю (то есть во дворе). Я там нахожусь не более 5 минут. Сейчас к нам повадилась одна сударыня ходить (к нам – это на улицу). Якобы к подружкам. Я понимаю, что там, где она живёт, не осталось подруг: разъехались. Раньше, когда у неё здесь жила самая лучшая подруга, то это было ещё сомнительно. А сейчас это ясно видно: это только предлог. Её действия видны насквозь. И объяснение этому только одно – она ходит сюда из-за кого-то (я не знаю, из-за кого, но подозреваю). Хотя, впрочем, очень может быть, мои мысли ошибочны. Нередко я вспоминаю и то, что у меня произошло с ней.

Сейчас вспомнил, как после репетиции КВН… Я уже писал это в дневнике. После репетиции я спускался по лестнице, в то время как она поднималась вверх. Хотя лестница была широкая, мы всё равно не прошли нормально и столкнулись. Как мне показалось, мы очень долго стояли. Я, как мне кажется, тогда зло просопел и прошёл. Я на неё даже не взглянул. Но я уверен, что тогда она смотрела на меня. Тем более она даже не попыталась отстраниться. Потом я посмотрел на неё. Она шла медленно и, наверное, была грустная. Но это, наверное, не из-за меня. Теперь я уверен, что если бы я тогда посмотрел ей в глаза, то теперь все мои сомнения были бы разрешены: если бы она как-нибудь ухмыльнулась, посмотрев мне в глаза, то у неё ко мне никогда ничего не было, но если бы она смутилась, или продолжала бы смотреть на меня, или улыбнулась бы мне и прошла (хотя тут уже есть некоторые сомнения), то тут уже было бы понятно. Но я этого не сделал, и мне остаётся только ждать другого случая, который бы всё разъяснил. Но пока такого не наблюдается, тем более сейчас, или до меня не доходит это. После, когда мы уже одевались, я опять увидел меня43, то есть её. Она была чем-то подавлена и не обратила на меня внимания, кажется. Но тут я уже не помню.

Только сейчас пришёл отец и принёс с собой извещение о том, что тётя Люба прислала посылку стоимостью 250 р. Я не знаю, что там есть, но уверен, что это лекарство, которое тётя Люба должна была купить моей маме.

Кстати о тёте Любе и её семье. Я надеюсь, на следующий год у меня с учёбой и с моим поведением и вообще с родителями сложится всё нормально. И тогда… Тогда я поеду в Тисуль. Один. Потому что тётя Люба возьмёт 2 путёвки в тамошний лагерь «Берёзка». И я целый месяц буду отдыхать там: но до этого ещё целый учебный год и 5 дней летних каникул. Кроме этого, ещё целый июнь 2001-го года, весенние, осенние и зимние каникулы и выходные и праздничные дни. Но я надеюсь, это пройдёт быстро. И если всё сложится удачно, то я думаю, что следующие летние каникулы будут самыми насыщенными. Потому что помимо лагеря, тётя Люба обещает приехать к нам, и здесь возможно будет поездка на Байкал, первая в моей жизни. Но ладно, не буду загадывать наперёд.