– Хочу просто охладиться. В зале так душно.

– Рядом с тобой мне тоже становится душно, – как-то фальшиво прозвучала эта фраза, позаимствованная ею из жёлтой литературы. Если она, конечно, прочитала хоть одну книгу в своей жизни. Сам я не любил читать, но длительное общение с Лилит приучило меня к мысли, что читающие девушки – это круто.

Я не заметил, как Тара вторглась в моё личное пространство, забывая о том, что это она трезвая, а я – выпивший.

Она медленно поцеловала меня в губы, словно ждала, что я подхвачу. Но от неё резко пахнуло куревом, и я подумал о том, что сто лет не целовался с курящей девушкой. Она вела себя более чем вызывающе, учитывая, что была трезва. Или я в своих консервативных отношениях пропустил момент, когда девушки начали сами проявлять активность. Она не стала навязываться и продолжила курить, как ни в чем не бывало.

– Итак, красавчик, у тебя кто-то есть?

– Думаю для прикола замутить с потенциальной девушкой друга, – пошутил я.

Но намёк был не понят, и она снова полезла ко мне, обвивая мою шею одной рукой, а второй держа сигарету, словно уличная девка, заманивающая дальнобоя. Снова её губы коснулись моих, но в этот раз она решила не ждать особого приглашения, и вот уже страстно целовала меня в засос. Не сказать, что мне понравилось или не понравилось, просто я хотел понять, как целуются другие, не Лилит. И заодно понять, что я при этом испытываю. Как будто пытаюсь выйти из зоны комфорта. Но определённо мне это не нравится, ведь лучше родных губ нет ничего. Пробовать новое всё время неприятно. Зачем заказывать блюдо дня, если знаешь, что пицца, которую ты заказываешь из раза в раз, снова будет отменно приготовлена? Но тут был иной расклад. Ты понимаешь, что повар сменился, и твоя любимая пицца уже будет совершенно другой на вкус, так стоит ли портить воспоминания о ней?

Этот поцелуй длился вечность, и я всё пытался прочувствовать его: вдруг мне бы понравилось рано или поздно. Но для начала я пытался хотя бы выкинуть из головы Лилит с её нежными губами. Они словно были созданы специально для того, чтобы упоительно сливаться с моими.

И тут меня словно ударили по голове. Я вдруг понял, как я размяк. И даже мыслить стал подобно девочкам, зачитывающимся детскими романами о первой любви. И сразу дело пошло. Я грубо схватил Тару и прислонил к кирпичной стене. Теперь я впивался в её рот, не думая совершенно ни о чём, и знаете, это было моим освобождением. Я словно сбросил привычные настройки и был близок к тому, чтобы запустить новую программу. От Тары пахло табаком и какой-то жирной едой, запах за смену пропитал саму кожу. Мои руки скользили по её телу через одежду, и я был близок к тому, чтобы перейти от поцелуев к чему-то большему. Но именно в этот момент вышли мои друзья, и их насмешливый свист сразу привёл меня в чувство. Я отстранился.

Вся компания: Бэккер, Кетон и Анабель пришли на перекур. Я забыл про Тару, которая стояла рядом.

– Эй, Дон Жуан, ты такой быстрый, научишь меня? – засмеялся Бэккер, который совершенно не стремился снять девку на ночь, в отличие от Кетона, которого победа в матче всегда раззадоривала.

– Боюсь, это талант от рождения. – Подхватил я, совершенно забыв, что Тара всё ещё стояла рядом. – Кетон, а ты совсем уже хороший, сколько ты выпил?

– Счастливые кружек не считают, – пробурчал он, но я уверен, что в оригинале говорилось про часы.

Анабель очевидно устала от навязчивого Кетона, и уже не знала, куда деваться, её кондиция была скорее аналогична моей. И вот мой диагноз: слишком трезв для всего этого дерьма.