Степа спрыгнул в яму, пару раз ударил лопатой по железу, плюнул и начал закапывать получившуюся воронку.

– Что там? – непонимающе смотрела я на Степу.

– Труба центральной городской канализации, – сказал Степа, повисла пауза, а потом мы дружно рассмеялись.

Веселый смех раздался и сейчас, а потом, отпив чай, Юля вполне резонно спросила: «А где вообще можно копать?»

– Копать на курганах, могильниках, в Кремле и прочих исторических местах нельзя. Но на картофельных полях, по согласованию с хозяином колхоза и в тех местах, где культурному слою не более 100 лет по закону копать можно. Кольцо я нашла в ручье, до места, где когда-то находилась деревня было ещё довольно далеко, поэтому оно моё, моя Пре– е– елесть, – протянула я как Голлум и засмеялась, а затем снова подлила Юле чаю.

– Ты такая молодец, Мила! Пусть тебе посчастливится найти настоящий сундук с сокровищами, как в фильмах про пиратов! – торжественно произнесла Юля и подняла чашку, как бы провозглашая тост.

Я тоже подняла чашку и загадочно улыбнувшись сказала: «Поверь мне, так и будет».

Отпуск неумолимо близился к концу.

Мы со Стёпой в очередной раз обсуждали планы на оставшуюся неделю, вариантов было несколько: отправиться в сплав, съездить на Светлояр и посмотреть на празднование Ивана Купалы, а затем отправиться в экспедицию или поехать к родителям в область.

Степе нравился первый вариант. Но мне идея сплава по безлюдной реке казалась недостаточно проработанной. До выходных оставалась всего пара дней, за такое короткое время было бы просто невозможно подготовиться к трудному пути.

Однажды, мы со Степой самостоятельно отправились в сплав по реке Керженец, благо мой старший брат довёз нас до точки старта, наша же машина была оставлена у точки финиша. Это был лёгкий сплав, но поскольку он был первый в нашей жизни, и мы боялись не успеть приплыть до понедельника, когда всем надо будет идти на работу, мы со Степой гребли как рабы на галерах. Спустя пять часов ударной гребли, мы выдохлись и решили сделать остановку, но как назло на берегах Керженца, удобных для заноса лодки сидели то рыбаки, то байдарочники у которых все включено, оладьи на завтрак и, если что организаторы просто заведут лодочные моторы. Мы сплавлялись ещё час, чтобы найти хоть какой-то более– менее низкий берег, вот тогда-то я и поняла почему Керженец прозвали негостеприимным.

На этом приключения не закончились. Утром, после ночевки в идеальной тишине старого соснового бора мы отдохнувшие пришли к лодке, чтобы взять продукты для приготовления завтрака. Наш лагерь находился на приличном удалении от берега, мы не тащили лодку с собой, а привязали её к ивовым кустам, именно поэтому не могли слышать, что ночью происходило здесь. А здесь было вот что: по зеленому резиновому дну лодки и на траве около неё была рассыпана гречка, макароны, пшенка, раскидан хлеб, у контейнера в котором мы возили пищевые запасы была снята крышка и прогрызено дно. В общем, лесная братва постаралась и оставила нас без круп, с одной тушенкой и тремя кислыми яблоками на одном из которых виднелся чёткий след двух маленьких и острых передних зубов.

Я тогда очень расстроилась, но Степа постарался подбодрить меня своим замечанием: «Ну ничего, плыть нам осталось не много, часа на четыре, спасибо «сусликам» хотя бы за то, что не прогрызли лодку, а то мы бы с тобой тут надолго застряли».

Действительно, лодка была цела и сусликам или хомякам, а скорее всего полевкам, наверняка было чертовски неудобно лазить через высокий борт лодки, они могли бы значительно упростить себе путь, но либо Бог смилостивился, либо мы спугнули эту лесную банду вовремя. Наспех собрав вещи из нашего лагеря, мы погрузили всё в лодку и через 4 часа уже были на месте финиша. Признаться, мои руки и спина болели ещё целую неделю после такого марафона.