У меня из головы всё никак не шёл тот ужастик про бурую руку. Я опасался, что, если буду сидеть в ночи перед телевизором один-одинёшенек, бурая рука может выползти из-под кровати и сцапать меня за ногу или ещё за что-нибудь.

Вышел я из положения следующим образом: проложил себе тропку от моей комнаты до гостиной, раскидав на всём пути свои шмотки и прочие причиндалы.

Так я смог спуститься вниз и подняться обратно наверх, не касаясь пола.

Сегодня утром папа споткнулся о мой словарь, который я положил на верхней ступеньке лестницы, и теперь на меня злится. Но я уже привык к тому, что папа злится из-за любых неожиданностей в любой день недели.

Теперь меня одолевает новый страх – я опасаюсь, как бы бурая рука не заползла ко мне на кровать и не расправилась со мной, пока я сплю. Поэтому в последнее время я стал укрываться одеялом с головой, оставляя лишь малюсенькую щёлочку, чтобы можно было дышать.

Но у этой стратегии имеются СВОИ риски. Сегодня в мою комнату зашёл Родрик, и всё утро я потратил на то, чтобы выполоскать привкус вонючих носков изо рта.

К сегодняшнему дню я должен был прочитать первые три главы из «Паутины Шарлотты». Когда мама выяснила, что я не успел это сделать, она сказала, что мы будем сидеть за кухонным столом до тех пор, пока я их не одолею.

Примерно через полчаса раздался стук в дверь – это был Роули. Я было подумал, что он хочет вернуться в клуб «Чтение – это весело», но, увидев рядом с ним его папашу, понял, что что-то стряслось.

В руках у мистера Джефферсона была какая-то официальная бумага, на которой стоял логотип элитного загородного клуба. Он сказал, что это счёт за фруктовые коктейли, которые мы с Роули там заказывали, и что общая сумма составляет восемьдесят три доллара.

Всякий раз, когда мы с Роули заказывали в клубе напитки, мы просто указывали на чеке номер банковского счёта мистера Джефферсона, и всё. Никто не говорил нам, что нужно будет за них ПЛАТИТЬ.

И вообще, я не очень понимал, зачем мистер Джефферсон заявился в МОЙ дом. Кажется, он архитектор или кто-то типа этого, так что если ему нужны восемьдесят три бакса, почему бы ему просто не построить ещё одно здание? Мистер Джефферсон тем не менее продолжал беседовать с моей мамой, и они сошлись на том, что нам с Роули нужно уплатить по счёту.

Я объяснил маме, что мы с Роули всего лишь дети, – нам не платят зарплату и у нас нет никакой перспективы карьерного роста. Но мама сказала, что нам просто нужно быть «креативными». А потом добавила, что, пока мы не выплатим то, что задолжали, клуб «Чтение – это весело» придётся на время закрыть.

По правде сказать, это было как гора с плеч. Потому что я готов заниматься чем угодно, лишь бы это не имело отношения к чтению.

Вчера мы с Роули целый день ломали голову над тем, где нам раздобыть эти восемьдесят три доллара. Роули сказал, что, может, я просто схожу в банкомат и сниму немного деньжат, чтобы расплатиться с его папой.

Роули сказал так потому, что считает меня богатым. Пару лет назад во время зимних каникул Роули зашёл ко мне в гости, а у нас тогда как раз закончилась туалетная бумага. Вместо неё моя семейка пользовалась праздничными салфетками, пока папа не сходил в магазин.

Роули решил, что праздничные салфетки вместо туалетной бумаги – это довольно расточительно, и спросил, богатая ли у меня семья.

Мне не хотелось упускать возможность произвести на него впечатление.

Но на самом деле я вовсе НЕ богат, и в этом вся проблема. Я пытался придумать, каким образом ребёнок моего возраста может подзаработать немного наличности, и тут меня осенило: мы могли бы открыть компанию по обработке лужаек.