Наташа почти выбежала из библиотеки. Злилась не столько на бесцеремонную Вику, сколько на себя за такую бурную реакцию. Банальный вопрос поднял в ней волну гнева, а ведь она надеялась, что выкинула Никиту из головы, забыла и простила. Но нет, оказалось, злость просто затаилась, а при малейшем напоминании просочилась едким дымом и заволокла мысли горькой обидой. Не забыла и не простила.

Выйдя на улицу, Наташа оглядела площадь и, приметив на здании вывеску с многообещающим названием «Мегасупермаркет», направилась туда. Местные её заинтригованно рассматривали, шептались, провожали любопытными взглядами. От такого навязчивого внимания хотелось поскорее убежать в тикающий, крапивно-голубиный домик. Она, конечно, приезжая, но зачем так откровенно глазеть? В конце концов, это неприлично. Она же не пялится на калоши, надетые поверх вязаных носков, и это в июне, или на цветастый платок с бахромой, место которому в их чудном музее.

Колокольчик на двери оповестил продавца о новом покупателе раньше, чем Наташа вошла в магазин. Кивнув, она выдавила из себя неискреннюю улыбку.

– Добрый день.

– Добрый, – откликнулся продавец, взвешивая огромный розовый батон колбасы.

Посетительница у прилавка, обернулась, просверлила Наташу взглядом. Бесцеремонно осмотрев с макушки до пят, многозначительно ухмыльнулась и снова обратила внимание на весы.

– Больше руби, или врёшь, что свежая?

– Свежая, свежая.

Наташа оглядела застекленную витрину и озадаченно нахмурилась. Рядом с шоколадками лежали мелки от тараканов, канцтовары соседствовали с упаковками конфет и гелями для душа. Небольшой магазинчик торговал всем подряд, а продавец не видел необходимости разделять товар. Вот уж действительно «Мегасупермаркет».

– Вы что-то хотели?

Наташа задумалась.

– Кофе и что-нибудь к чаю. Печенье, конфеты. А ещё резиновые сапоги тридцать четвёртого размера.

Женщина у прилавка завернула колбасу в пакет и отошла в сторону. Пропуская Наташу вперед, заметила на её груди кулон.

– Ведьмин глаз.

– Что?

– Зачем ведьмин глаз носишь? – она не скрывала во взгляде осуждения и одновременно высокомерной жалости, будто считала её малахольной, а теперь ещё и разозлилась. – Где взяла?

Наташа тронула прохладный камень на плетёной цепочке.

– Турмалин? Купила.

– Ведьмин глаз, – опять повторила женщина и кивнула на прилавок. – Молоко тут не бери, химия одна. И у Конюховых не бери. Их корову сглазили, а вот у Емеленых доброе молоко. Марьяна принесет, коли возьмешь. Ты же с Солнечной?

Наташа вздохнула. Похоже, её приезд не был тайной для местных, как и то, где она поселилась.

– Спасибо, буду иметь в виду, – перед продавцом ей было немного неловко, а вот посетительнице, видимо, нет.

– Молоком проще всего отравиться, а лечить некому. Ведьмы-то в Старолисовской сейчас нет, – она приостановилась и снова наградила Наташу выразительным и одновременно сердитым взглядом. – Как бы её ни боялись, да только она от проклятого некрещеного духа могла заговорить.

– Поликарповна, хорош девушку пугать, вон глазища какие уже круглые, – вмешался продавец, взвешивая печенье. – Насчёт молока она права. Договоритесь с Емелеными, Марьяна вам каждое утро носить будет. Все одно к соседу вашему заходит.

Он протянул пакеты и поставил на прилавок пару сапог.

– Такого размера есть только детские.

– Спасибо, – Наташа скептически оглядела алую пару обуви. В таких сапогах её видно будет с любого конца деревни. Семафор какой-то.

– Я к Емеленым пойду, хошь за тебя договорюсь, – снова вмешалась Поликарповна, – завтра тебе уже молочко принесут. Сразу и расплатишься.