Получается, что обоих эта ситуация устраивает, страдала только и исключительно я.

Я не могла допустить такую же ситуацию, как последние пятнадцать лет, я это больше не могла вынести, бокал вина помог мне развязать язык, и я раскрыла свою последнюю карту, чтобы заставить Бывшего, наконец, что-то сделать в моих интересах, защитить меня, бороться за меня. Но сказать, что Паук снова приставал, я не могла, меня пугало, что бывший может все испортить. Я так долго страдала, чтобы здесь работать, а Бывший своим поведением мог меня довести до потери работы. Я не могла этого допустить, и любой ценой старалась сохранить то, что я достигла, долго и усердно работая. Я рассказала Бывшему о своих сомнениях по поводу нашего сына, и этим еще больше все запутала…

…Начало операции пришло очень быстро, но конца мы никак не могли дождаться. С каждым часом мне становилось все хуже и хуже. Последние два часа я не могла найти себе места, все остальные дети уже были прооперированы, и их родители с усталыми и уже спокойными лицами заботились о своих любимых. Я утешала себя и своих родителей, что все в порядке, просто у нас очень тяжелый случай, такие операции не делают каждый день. Наш случай требует больше времени, чем у тех детей, которые уже были прооперированы. Мы не могли сидеть все время в палате, поэтому вышли ждать в коридор. Когда появиля наш врач, прошло длинных восемь часов. Когда я увидела хирурга, все воспринимала как со стороны, я говорила с врачом и параллельно наблюдала за нашим разговором со стороны."

Я поняла в общем, что он мне сказал, но потом все равно забыла, что у дочери удалили желчный пузырь. Я услышала самое главное, что все в порядке, и теперь нужно только молиться Богу о легком и быстром выздоровлении…

…Сегодня мы с детьми пошли на открытие променада, это была настоящая гордость за родной город. Мы дождались, когда бедный, старый город превратится в уютный, зеленый туристический объект, где так приятно гулять семьей вдоль речки на выходных после просмотра хорошего фильма. Вдоль реки разместились уличные музыканты, живые бронзовые скульптуры, которые оживали в тот момент, когда кто-то из зрителей бросал несколько монет в стоящий на брусчатке бронзовый цилиндр. Около нашего грандиозного проекта – одного из самых современных зданий в Европе – акустического концертного зала была установлена временная сцена, где играли местные музыканты, звучали мелодии всемирно известных хитов, продавцы соблазняли мороженым и сладкой сахарной ватой, в воздухе витало ощущение радости горожан по поводу улицы, праздника, весенних жарких выходных…

…Хирург рассказал о ходе операции и отпустил меня в реанимационное отделение, где после операции находилась Эмма. Бабушка с дедушкой присоединились ко мне. Мы не могли дождаться, пока нас пустят прямо в палату. Не помню, почему, но я вошла сначала с дедушкой. Никогда раньше я не была в таком месте, мы прошли по длинному коридору, вымыли руки и добрались до палаты. Она была огромной, и там царила устрашающая атмосфера – в большом помещении был ряд кроватей с различными пищащими аппаратами. Нас проводили к месту и объяснили, что нужно вести себя спокойно, без проявления эмоций, так как это возбудит и негативно повлияет на состояние ребенка. Моя дорогая доченька лежала такая бледная, голенькая, большая часть живота была заклеена огромными пластырями, на кончиках пальцев были прикреплены различные провода, руки были связаны ремнями, в рот была вставлена трубка для кислорода. Я была как парализована от шокирующего вида. В голове промелькнули тысячи мыслей – бедняжка, ей же холодно без кофточки, но увидев на экране цифры, я поняла, что у дочери температура, и уже беспокоилась, что ей жарко; ей так больно, потому что рана под пластырями огромная. Я взглянула на трубки, и заключила, что ей сквозь них вероятно вводят все необходимые лекарства: обезболивающие, жаропонижающие и все остальное… "Она так страдает, но я не могу помочь", я поддалась панике на какой-то миг. Но тут в голове возникли слова медсестры – успокойся! И я поняла, что могу помочь дочери, если успокоюсь, и поверю в хорошее. Дочь чувствует меня, и ей станет лучше. Я привела свои мысли в некий порядок и к нам присоединилась бабушка. Под влиянием сильных эмоций она начала нервничать и говорить импульсивно. Эмма, когда я пришла с дедушкой, лежала спокойно, но как только появилась бабушка, приборы, присоединенные к нашему ребенку, показали, как ускорился пульс. Я подумал, что медсестра была права – дочь чувствует наше присутствие. Бабушка спросила: "Как ты себя чувствуешь, моя дорогая?"