– Нехорошо как-то, – вдруг, помолчав, произнес крепыш. И вздохнул: – Старая… вот так сидит…

– А мы что можем сделать? – окрысился чернявый. – Похоронить?

– Да ну тебя! – махнул рукой крепыш. – Мне и взглянуть-то страсть! Не то что это в руки брать…

– Ну, тогда валим, – скомандовал чернявый, и мальчишки, пятясь, двинулись в дверной проем, а затем стремглав понеслись вниз по холму к самому лиману.

Передвигаясь словно в полутьме, Зина переступила порог кафедры. Она опоздала на десять минут, и в помещении уже было полно людей. К счастью, первых пар у нее не было, поэтому опоздание не считалось.

В эту ночь она не сомкнула глаз и чувствовала себя совершенно больной. Страшное открытие давило на нее невыносимым грузом. Виктор Барг в городе. Он вернулся в Одессу. И самое ужасное – не дал знать об этом ей. Не сообщил о своем приезде. Он не захотел ее видеть. Зина чувствовала себя уничтоженной. И ни в какие смягчающие обстоятельства она больше не верила.

Если не сообщил, значит, она была не важна. Все просто. И не нужны никакие сложности. Люди страдают из-за того, что очень сильно усложняют себе жизнь. На самом деле в отношениях все просто. Если Виктор не сообщил ей о своем приезде, значит, он попросту не захотел ее видеть, ему было все равно. А раз так – он ее не любит.

Понимание этого словно сжигало Зину на костре, уничтожая мучительной смесью из ревности, боли, обиды. Под утро она впала в такое отчаяние, что просто принялась расхаживать по комнате из угла в угол – лежать в кровати она не могла.

Ее страшно мучила мысль: как она должна поступить? Заявиться к Баргам и снова устроить скандал? Сделать вид, что ничего не знает, и выжидать, когда Виктор сам появится? А если он вообще не появится, как тогда?

Может, просто караулить по ночам под окнами, так, как она сделала это вчера, разделив служебный пост с сотрудником НКВД? Да что это за позор такой – ей, взрослой женщине, вести себя подобным образом! Еще и до Бершадова дойдет!

К счастью, Григорий Бершадов не появлялся в ее жизни уже долгое время, и Зина успела расслабиться. Но кто знает, как будет дальше. С таким ведомством, как НКВД, ничего нельзя знать наверняка.

Она мучительно страдала, не в силах принять правильное решение. А утром, умывшись холодной водой, чтобы хоть как-то привести себя в чувство, даже не позавтракав, Зина поплелась на работу.

– Крестовская, наконец-то! – Заведующая кафедрой подошла к ней со спины.

От неожиданности Зина вздрогнула.

– Ну что, пришли? – продолжала та, недружелюбно глядя. – А вас тут ждут! И уже давно!

– Кто ждет? – не поняла Зина.

– Да вот… – указав рукой в сторону молодого мужчины в форме сотрудника НКВД, заведующая повернулась к шкафу с книгами и стала изображать, что что-то ищет.

В душе у Зины все обмерло. Она испуганно взглянула на незнакомого человека.

– Доброе утро, – уловив ее взгляд, тем не менее приветливо поздоровался он. – Меня зовут Кирилл Матвеев. Я следователь по особо важным делам следственного управления.

– Доброе утро, – пролепетала Крестовская.

– Где мы можем с вами поговорить? – спросил он.

– Да в моем кабинете разговаривайте, – вдруг встряла в разговор заведующая кафедрой, прислушивавшаяся к их разговору.

Она пропустила их внутрь своего кабинета. – А я пойду… Пойду…

– Да не бойтесь вы так! – обратился к Зине следователь, усаживаясь в кресло за стол заведующей. Изо всех сил он старался излучать доброжелательность.

– Да я и не боюсь, – Зина передернула плечами. Весь ее вид показывал, что она ни капли не верит в его благие намерения.

– Вы знакомы с Софьей Николаевной Старыгиной? – начал он.