Я рванул, что было мочи в ближайшие кусты. Шерсть моя вздыбилась, как у дикобраза (кто таков, не знаю, но так всегда Вася говорил). Топот несущихся за мной ног раздавался эхом в моей голове. Сердце бешено колотилось, страх полностью завладел мной. Мы оказались с Васей на противоположных берегах – он продолжал отсиживаться в нашем лагере, в то время как я подвергался (уже во второй раз) смертельной опасности. Я вновь спасался и снова в одиночку. У меня не было времени раздумывать над своей несправедливой судьбой, я должен был как можно скорее составить план очередного побега, но уже на других условиях: теперь о моем существовании знал человек! И человек знал не только о моем существовании, но и о месте, где я нашёл укрытие, а посему игра в прятки, не успев начаться, тут же закончилась.

Великан приближался ко мне с вытянутой рукой. Он странно причмокивал и производил какие-то невнятные звуки. Я трясся как осиновый лист, а листы между тем тряслись от того, что рука гиганта раздвигала ветки во все стороны, чтобы меня узреть. Я находился в миллиметре от этого человеческого орудия, и, чтобы не допустить несчастного случая, я принял решение идти на таран. Собрав всю свою волю в кулак, я отпружинил прямиком на человека. Он отбился от меня, как от саранчи. Я бежал без оглядки в лагерь Василия, а впереди меня бежала моя гордость. Уже дважды я смог выбраться целым и невредимым из человеческого логова.

Вечером, сидя под навесом, по которому барабанил дождь, мы с Василием обсуждали наши похождения, а точнее мой доблестный подвиг. Возвращаясь мысленно к тем минутам, мне не было уже так страшно, и я подумал, что эти приключения были довольно интересными и не такими уж опасными. Прижимаясь ближе к Васе, я ещё раз убедился в том, что он не допустил бы непоправимых ошибок. Никогда. Тем временем дождь разыгрался ни на шутку, а в наших животах шла настоящая война. За весь день мы съели одну мышь на двоих.

Когда дождь стих, а это было уже зрелой ночью, почти под утро, мы с Василием вышли из нашего укрытия и направились в деревню в поисках еды. У меня не было желания охотиться, но и от Васи этого требовать было как-то несправедливо. Хотя он это и продолжал делать без всяких упреков по отношению ко мне, с каждым днём во мне все сильнее просыпалась совесть, и тогда я принимал волевое решение действовать самому и даже думал начать угощать своего старшего друга. Порой мне очень хотелось походить на взрослого кота: хитрого проворного зверя, который в любой ситуации найдёт выход и из любой передряги выйдет героем. «Всему свое время!» – вдруг за спиной слышался голос Василия, который, казалось, читает мои мысли.

Сказать, что охота была не очень удачной, это не сказать ничего! За все время наших с Васей хождений и поисков нам попалась одна небольшая полёвка, которая после того, как мы разделили её пополам, показалась нам всего-навсего немного отъевшейся мухой. Мы брели дальше, заглядывая в подзаборные дыры, в сараи; выходили в поле, устраивая засады; паслись рядом со стадом аппетитно чавкающих баранов и коз. И вот в один прекрасный момент совершенно неожиданно, прежде всего для меня самого, у меня родилась, как говорится, гениальная идея! Я предложил Василию ещё раз вернуться на тот участок, с которого я дважды сделал ноги. Он взглянул на меня так, будто я придумал нечто абсолютно безрассудное. Его взлетевшая бровь упрекала меня в том, что все месяцы трудоемкой воспитальной работы пошли псу под хвост. Однако через минуту-другую он подошёл ко мне и заговорчески кивнул. Тут я понял, что идея моя пришлась ему по вкусу. Меня распирало во все стороны, и я даже немного ускорил шаг, чтобы обогнать Васю и вести его за собой «на дело».