Ладно, пойду что-нибудь почитаю, что ли.

Лена умерла… её больше нет. Я не знаю, что мне делать.

Надеюсь, вы простите моё двухмесячное отсутствие, мои неродившиеся дети? Вы же понимаете, что случилось несчастье, которое повергло меня в состояние «живой комы».

Мне очень жаль такое говорить, но теперь вы никогда не поймёте, что такое несчастье, что такое смех, радость, горе и печаль, потому что вы никогда не родитесь. Ваша мама умерла, разбилась на машине. А ваш папа – не какой-нибудь ублюдок, который предаст свою любовь. Потому что предательство и любовь – это несовместимые термины, равно как и «любовь проходит». Такое могут говорить только животные, самка с самцом, не более. А я любил Леночку, а она любила меня.

Родители всё-таки сделали своё дело, разлучили нас. Я обязательно наведаюсь к ним и спрошу: «Вы теперь счастливы? Мы с Леной не вместе. Как и заказывали». Как же сильно я их ненавижу! Как же сильно я ненавижу людей вокруг, которые ходят со своими однотипными раскормленными рожами, на каждой из которых яркими невидимыми буквами написано: «дебил», «идиот», «полудурок», «быдло».

Я ещё не решил, что я буду делать дальше. Думаете, всё это время я валял дурака? Нет, я думал и по сей день думаю, что мне делать. Писать ли этот дневник дальше, или нет? Кому я пишу, если вас никогда не будет? Но – я уже успел к вам привыкнуть. Уже успел почувствовать какую-то связь с вами, дети. Да, пожалуй, я продолжу.

Слышу звук открывающейся двери, это Сергей пришёл. Он теперь живёт со мной, боится оставлять меня одного. Поддерживает. Я не ошибся в нём, он действительно Человек. Жаль, что вы не скажете ему: «Здравствуй, дядя Серёжа», он бы порадовался вашему приветствию.

Он прав, я думал о суициде и до сих пор думаю. Вероятно, попробовал бы, не будь его рядом. Но сейчас мысли об этом уходят на второй план. У меня появилось ощущение, что я могу ещё кое-что сделать, что-то важное, только пока не понимаю, что именно. Как будто бы остались какие-то дела. Кроме того, я не хочу так дёшево отдавать свою жизнь. Мне нечего терять, а потому я могу позволить себе много, чего не мог раньше. Такой шанс нельзя просто так разбазаривать.

Мне же ещё нужно сходить к родителям Лены и спросить их – довольны ли они? Мне важно это знать. Ещё я хочу приехать к родителям Сергея и спросить, зачем они его рожали в таких скотских условиях? Я не знаю, будет ли он согласен, я пока ему не говорил об этом. Думаю, он будет против… а может – и нет. Мне нужно узнать много ответов на свои вопросы.

Пока, дети, на сегодня хватит.

Знаю, что вам интересно, как это случилось, мои нерождённые дети. Так вот, слушайте, если так сильно хотите узнать. В тот вечера Лена поехала на встречу с родителями. Они заехали в ресторан, поужинать. Заранее переведу вам на подлинный язык: её родители создали шаблонную обстановку, в дорогом ресторане со свечами на столе, для того чтобы очернить меня, навешать ей лапши на уши и уговорить послать меня к чёрту. А после они должны были ехать в театр… Какой же всё-таки идиот её отец! У него даже не хватило мозгов поменять эти события местами. Что вы спрашиваете? Зачем? Вы разве тоже не понимаете? Ну смотрите: в театре спектакль идёт от полутора до двух часов. Там люди молчат и говорить по определению не могут. Сам спектакль даёт эмоции, неважно – какие, он «размягчает» человека, да и нахождение рядом с родителями тоже делает своё дело, привычка-с, так сказать. А затем уже после этого можно поехать в ресторан и там в более-менее спокойном уставшем состоянии обсудить грядущие дела, довольства и недовольства.