– Полная лажа, – прокомментировал Морган первым то, что он прочитал. – Я думал, что «тусой с пятницы на воскресенье» мы пробили дно, но нет. Вот оно – дно. Пришло, откуда не ждали. И если мы сейчас серьёзно будем это обсуждать, то я хочу вам напомнить об артистах, которые стали заложниками одного стиля. Актеры одной роли, музыканты одного направления. И у них нет обратного пути, понимаете? Вдумчивые драматичные работы от них не воспринимаются публикой, а одно и то же быстро надоедает. По итогу этого вечера мы должны избрать курс, которого будем придерживаться дальше. И я прошу вас подумать очень хорошо перед тем, как принять окончательное решение.

– Ты категоричен, – пожал плечами Дорнан. – Есть и актеры, и музыканты, выбравшиеся из заложников.

– Соотношение слабовато. Выкарабкивается примерно один из сотни, если не меньше, остальные растворяются во времени, вспомни того же Тэйта, о котором несколько лет назад не слышал разве что иностранец. Трек «Без тебя» звучал изо всех колонок. И где Тэйт теперь? Вы готовы пойти на риск повторить судьбу таких мгновенных звезд как он? Вы реально готовы пожертвовать карьерой ради сиюминутных денег? – задал вопрос одногруппникам Морган.

– Деньги и карьера для тебя не равнозначны? – спросил Эд.

Морган покачал головой.

– Мы музыканты. Мы можем не построить карьеру, делая хорошую качественную музыку. А можем сделать карьеру, но она будет держаться на говне и палках.

– Фу, как это грубо, – скривилась Алекс. – Я не предлагаю вам сейчас полностью переключиться на попсовые треки. Можно и дальше работать в области артхауса. Но параллельно писать драйв.

– Не можно, – передразнил её Дорнан. – Как ты себе это представляешь? Как нас воспринимать публике, если мы поем одновременно и «Всю работу в сраку, в пятницу идем в атаку» и «А люди часто поступают как твари. Бьют больно в сердце, словами ранят. В лицо – улыбки, а в спину – камни, цена ошибки – длиною в память». Драйвовой публике под серьёзку станет скучно, глубокая публика закатит глаза под драйв, и они все дружно разойдутся по разным сторонам. Нам нужна какая-то одна ниша. Одно направление.

– Я за бабки, ребят. Как музыкант я уже реализовался, – пожал плечами Эд, нервно почесывая коленку через дырку в джинсах.

– Дорни? – спросил Морган.

– Когда в субботу в машине я принял сторону Алекс, я не думал, что мы будем петь лютый треш. Я пока воздержусь на пару минут от ответа. Мне надо взвесить все «за» и «против».

Он взял в руки палочки и погрузился в музыкальный ритм. Легкой дробью пробежавшись по тарелкам, остановился на барабане и начал монотонно отбивать бит, который крутился у него в голове. Всмотревшись в лицо барабанщика, Алекс сделала вывод, что таким образом Дорнан концентрируется на собственных мыслях и уходит внутрь себя.

Остался Морган. Лидер группы, чье мнение имело здесь очень большой вес. Алекс перехватила его взгляд и вопросительно подняла брови в ожидании ответа.

– Сегодня я передал бразды правления группе, – негромко ответил он на её немой вопрос. – Мы закапываем себя как музыканты. Но я понимаю ребят. Они реально устали от безденежья. А ты права. Столько, сколько мы заработали за вечер с тобой, с Вайлет мы никогда и за месяц не зарабатывали. Я принял мнение Эда. Дай Дорни минуту. Он сейчас озвучит нам своё решение. Барабанный ритм обычно раскладывает его мысли по полочкам.

Тишину нарушали лишь шумные глотки Эда из жестяной банки и тихий монотонный бит Дорнана. Морган молчал, глядя в одну точку прямо перед собой.

– Кит, а если у меня не получится? – спросила она вчера перед тем, как отправиться дорабатывать свой текст.