– Да прекрати ты, чего заладил! – фыркнул Вадим, – Тебя никто не гонит, речь совсем о другом, ты можешь, хотя бы дослушать!

Пашка угрюмо кивнул, у меня нехорошо кольнуло в груди, он уже сделал все выводы. Видимо, мама тоже это почувствовала, так как заговорила вдвое быстрее.

– Ты хотел мотороллер, твои родители хотят сделать тебе подарок…

Пашка нетерпеливо дернул подбородком.

– Хорошо, не хочешь, не надо, – вздохнув, постановил Вадим, остановив взглядом мою мать, – Не придумывай лишнего, твоя мать переживает за тебя…

– Она, наверное, сильно мучилась, пока я жил в Болгарии, так переживала, что о прошлом моем дне рождения забыла, развлекаясь на Бали с каким-то уродом! Я не понимаю, чего они суетятся, на кой ляд мне здесь мотороллер, по сугробам ездить?!

– Ладно, прости, что начали этот разговор, мы не вправе вмешиваться в ваши отношения, успокойся и забудь, – прервал его Вадим и добавил, обращаясь к маме, – Давайте, лучше чайку попьем.

– Я пойду, – тяжело вздохнул Пашка.

На этот раз никто не стал его удерживать. Скорее всего, родители не ожидали настолько негативной реакции. Думаю, они слышали эту историю с другой взрослой, логичной стороны. Взрослые готовы вывернуть наизнанку любые факты, лишь бы оправдать себя и себе подобных.

Весь оставшийся вечер Пашка, свернувшись калачиком, провалялся на моей кровати, я читала, привалившись к его спине, он не возражал. Я не собиралась говорить с ним о его родителях или проблемах с ними связанных, быть может, я бы обсудила то, что произошло на лестнице, но ему было явно не до того. Какое-то время он слушал музыку в наушниках, потом уснул. Я растолкала его, когда мама позвала нас ужинать.

Мама пыталась узнать у меня подробности Пашкиных приключений в Болгарии, я не хотела об этом говорить, потому ответила, что никаких подробностей не знаю и знать не желаю. Это правда. Я предпочла бы думать, что Пашка обыкновенный зарвавшийся мажор, что у него нет ни проблем, ни прошлого, и у нас он живет из прихоти, а не потому что не хочет видеть родителей. Это было бы логичнее и спокойнее.

Меньше знаешь – крепче спишь, вот в чем я совершенно уверена.

Я редко чему удивляюсь…

Нет, это конечно, высокопарно, но истине не соответствует. Меня многое не просто удивляет, вышибает.

Светка уступила Самсе, тут же выяснилось, что он не джентльмен. Половина класса уже в курсе. И понеслось – слезы, сопли, публичные дрязги. Самсонов сожалеет, он сказал Тошке Фарлаеву, они вроде как друзья, тот разболтал Ильдару Шарипову, который в свою очередь поделился новостью с Агафоновым…

Светка ушла сегодня с трех уроков. Я бегала к ней после школы, у нее депрессия. Она не настолько в восторге от секса, чтобы смириться с его последствиями. Мне ее жаль. Так и хочется сказать: «Я же говорила!». Я не садистка, я промолчу.

Мы проболтали с ней около трех часов – ни о чем. Однако кое-что было для меня новостью:

Во-первых, она считала, что я с Пашкой уже давно сплю и не она одна, так многие думают. Отношения у нас привычно домашние, к тому же, Пашка якобы не из тех, с кем можно встречаться и не заниматься сексом. Во-вторых, Светка поняла, что не любит Самсонова, что он глупая, самовлюбленная пустышка (осенило!). В-третьих, я поняла, что Светка чуть большая дура, чем я привыкла о ней думать – она не предохранялась и теперь не знает, что ей делать.

Не взирая на все ее возражения, я позвонила маме, спросить, как называются хитрые таблетки, которые можно пить после. Конечно, я немного ее переполошила, зато у Светки одной проблемой меньше. Урок ей будет изрядный, от этих таблеток, болеют сильно. Мне дома мама устроила настоящий допрос с пристрастием (не отдавала специально купленную для меня шоколадку, пока я не рассказала, зачем Светке таблетки). Я удивилась, но маму не столько интересовало, был ли у меня секс, сколько то, все ли я знаю о способах контрацепции. По всему дому разбросаны женские глянцевые журналы, конечно, я все знаю, даже лучше нее.